Юлия Владимировна Медведовская , Анвар Иркинович Иргашев - Герой

вытерла чистым полотенцем восковой, цвета слоновой кости лоб. Ли слабо застонал.

– Тш-ш-ш-ш… Спи, малыш, спи…

Ли пару раз мотнул головой, но после издал глубокий вдох и задышал ровнее.

Митяй Агафонов, стоявший чуть поодаль восьмилетний сорванец, обутый в отцовские огромные сапоги, в которых болтались, словно спички, тонкие ноги в подштанниках, шмыгнул носом и вопросительно посмотрел на мать. Косматая отцовская шапка висла у него на ушах, едва не закрывая большие голубые глаза. Авдотья ответила ему грустной улыбкой, легонько погладила спящего ребенка по плечу и отошла к печи, проверить травяной, терпко пахнущий отвар. Митяй, с ревнивым интересом принялся рассматривать маленького китайца. Наконец, удовлетворившись осмотром, он снова шмыгнул, вздернул нос, и, подражая матери, неуклюже потрепал больного по плечу:

– Тш-ш-ш-ш… Спи-спи.

Лицо Вэй Ли исказила болезненная гримаса и он снова застонал, в этот раз громче, будто пытаясь выдавить из себя какое-то слово.

Мальчику снился дурной, болезненный сон, и звон кузнечных молотов, пройдя сквозь жернова кошмара, превратился в нем в стук вагонных колес. Колеса стучали, набирая ход, потому что одинокий вагон все быстрее и быстрее скользил вниз по склону, прямо в холодную дождливую черноту. Но Ли не смотрел туда, он смотрел в глаза своему отцу. Отец держал его за руки, высунувшись по пояс из освещенного вагонного окна. Ли плакал и сучил ногами в холодной пустоте. Отец тоже плакал. Он кричал, будто издалека, перекрикивая стук колес и ветер.

– Беги, Ли! Беги!

– Папа!

– Беги, спасайся!

Отец разжал руки и Ли, захлебываясь криком, упал в темную бездну.

Все еще продолжая кричать, маленький китаец резко сел на кровати и испуганно огляделся. Рядом с кроватью, стоял и смотрел на Ли в упор кто-то страшный, с косматой головой и колдовскими голубыми глазами.

– Ты чего кричишь? – незнакомец потянулся к нему.

Ли проворно толкнул его двумя руками, и демон, пошатнувшись, упал на пол.

Митяй быстро поднялся, поправил съехавшую шапку и, насупившись, вернулся к кровати, обиженно бормоча:

– Ты чего толкаешься-то? А?

Но маленький китаец с неожиданной силой снова толкнул его в грудь. Митяй, вновь оказавшись на полу, зашипел, потирая ушибленный локоть:

– Ну, я тебя сейчас!

Он вскочил, подпрыгнув, как блоха, и сжал кулаки, намереваясь отвесить обидчику хорошую оплеуху. Но Ли уже стоял на кровати, выставив вперед сжатые в кулаки руки, затравленно озираясь по сторонам. Драки было бы не миновать, не подоспей вовремя Авдотья. Она сдернула с головы сынишки шапку и привычно ухватила его за оттопыренное красное ухо.

– Митяй! Ишь, сорванец, что удумал! Беги-ка, лучше, отца позови!

Мальчик запыхтел, как паровоз, но, не смея ослушаться матери, побежал в кузню. Тяжелые сапоги прогрохотали по сеням, хлопнула дверь. Молодая женщина посмотрела сыну вслед и обернулась к найденышу. На ее лице играла материнская улыбка, кроткая и спокойная. Она обняла вздрогнувшего мальчика теплыми мягкими руками, и аккуратно усадила его обратно в подушки, едва слышно приговаривая ласковым голосом:

– Ничего-ничего. Не бойся. На вот, отвару целебного выпей. Вмиг всю лихорадку выгонит.

Ли по-прежнему дрожал, но нежность улыбающейся женщины, знакомые материнские интонации, пусть даже на чужом языке, сделали свое дело – он расслабился, откинулся на подушки и осторожно взял заботливо протянутую кружку с горячим отваром. Мальчик принюхался к душистой горячей жидкости и, шумно хлюпая, отпил немного.

В кузнице, наперекор промозглой сырости, царившей на дворе, стоял крепкий сухой жар. Кроваво-красные угли мерцали, словно сердце горного великана. Эти алые всполохи да сероватый жиденький свет, пробивавшийся через маленькое окошко – вот и все освещение, при котором трудились двое мускулистых мужчин в кожаных фартуках.

Невысокий и поджарый Чэн сжимал клещами пылающую оранжевым заготовку. Николай, мощный, поросший русым волосом на широкой груди и руках, ловко орудовал огромным кузнечным молотом, придавая металлу нужную форму. Время от времени Чэн подносил кусок железа к лицу и придирчиво осматривал, наблюдая, как он постепенно превращается в аккуратную подкову. Наконец, после очередного

--">