Евгений Алексеевич Гришаев - Оставить след

— Борис, что у тебя? — спросил Михалыч, не глядя на него.

— Пока без отклонений, пульс немного высоковат, но это вполне объяснимо, в первый раз всё-таки.

Вскоре начался обратный отсчёт и, мне казалось, что все даже дышать перестали. Я внимательно наблюдал за своим дублером, который сейчас замер словно его заморозили.

Через несколько секунд в полной тишине лаборатории, раздался просто душераздирающий вопль.

— АААА! НЕЕЕТ! — Антон задергался, пытаясь порвать прочные удерживающие его в кресле ремни.

— Возврат сознания, нить пока удерживается, — послышался спокойный голос Фёдора.

— Что случилось? — одновременно спросили Михалыч и Борис.

— АААА! — снова закричал Антон, продолжая попытки освободиться.

— Смотри на меня, с тобой всё в полном порядке, это реакция твоего сознания, — пытался докричаться до Антона Борис, но тот его не слышал и продолжал пытаться встать с кресла. — На меня смотри! — Борис повысил голос, но это ни к чему не привело.

— Вколи ему, что ты там обычно держишь наготове, — сказал Михалыч Борису и посмотрел на меня. Я делал вид, что просто наблюдаю и никакого участия в процессе успокоения Антона принимать не собираюсь. Через несколько секунд после укола какого-то сильного успокоительного препарата Антон перестал кричать и стал похож на сильно пьяного человека. Он перестал пытаться встать с кресла, зато стал что-то говорить, вот только его никто не понимал.

— На сегодня он больше не пилот, — сказал Борис Михалычу, при этом махнув на пациента в кресле рукой. — Можете сворачиваться, второй попытки уже не будет.

— Подсунули, хрен пойми кого, а ещё хотят, чтобы был результат, — сказал Михалыч скорее самому себе, так как мы все были не причастны к выбору нового исследователя истории. — Алексей, а ты как себя чувствуешь? — неожиданно спросил он меня.

— Нормально, а что? — ответил я, прекрасно поняв к чему такой вопрос. Это понял, не только я, но и Борис с Настей, так как они находились рядом.

— Михалыч ему же запрещено, с меня потом шкуру живьём снимут, если я его допущу, — сказал Борис, стаскивая с кресла практически отключившегося Антона.

— А у нас что есть ещё один исследователь? Напомню, что их у нас только двое, точнее один, у этого психика оказалась нестабильной.

— Михалыч, ты как хочешь, но я в этом не участвую, — заявил Борис.

— Алексей, рискнёшь?

— Без проблем, но только одно условие, максимум сутки.

— Всю ответственность я беру на себя, — заявил Михалыч, глядя на Бориса, — тебя тут вообще не было если что. Ты только главное далеко от двери лаборатории не уходи, погуляй по коридору или книжку почитай в моём кабинете, — намекнул Михалыч Борису.

— Ладно, сделаю вид, что спал у вас в кабинете, — ответил ему наш реаниматолог, пояснив, где его нужно искать, если что-то случится. Через пару минут наш спаситель ушел, прихватив с собой еле передвигавшего ноги Антона. Того после инъекции чего-то сильнодействующего успокоило так словно он литр водки выпил, даже петь пытался.

— Фёдор, что у тебя? — спросил Михалыч после того, как из лаборатории вышел Борис.

— Пока нормально держится, думаю, в свободном захвате ещё минут пятнадцать гарантировано.

— Лёша, мы успеем или как?

— Успеем, — ответил я и стал быстро избавляться от одежды. — Домой потом с комфортом меня отвезёте, новый год же на носу, — напомнил я, запрыгивая на кресло.

За десять минут Михалыч вместе с Настей успели закрепить на мне около пятидесяти датчиков, после чего Фёдор начал обратный отсчёт. Я был спокоен как никогда до этого, — у меня опыт, а это девяносто процентов успеха, — пришла в голову мысль, перед тем как сознание покинуло родное тело.