Михаил Шерр - Олигарх 4

немного ошарашенно посмотрели на меня.

— Сейчас заканчивают стоить шоссе Москва-Петербург. Там система француза Трезаге. Ваша технология лучше и думаю дешевле, там сумасшедшие объемы выемки грунта. Сразу же оформляете российскую привилегию и подаете на английский патент. Общаться с ведомствами будет Сергей Петрович. А вы, не откладывая дело в долгий ящик, едете в Иркутск и начинаете сразу там работать. Непосредственным исполнителем будет Ян Карлович Визель. А вы мозговой центр. Подробную инструкцию что, где и как делать, он уже получил, поэтому повторяться не буду. Прочитаете, если будут вопросы — обсудим. Только сразу говорю, никаких дорог на Слюдянку вдоль Ангары и Байкала, только напрямик через Олхинское плато.

Ошарашенные братья все никак не могли прийти в себя. Со стороны это выглядело забавным. Я рассмеялся и ткнул Ивана в бок.

— Рассказывайте, что интересного в Англии было.

— Англичан, Алеша, такая жаба давит, что ты первым на пару прошел и Атлантику и вокруг шарика сходил. Они знаешь что придумали? — рассказывать первым как всегда начал Василий. Я пожал плечами, одно из писем Федора лежало еще не прочитанным и наверняка именно в нем был рассказ об этом.

— Так вот, бристольское купечество собирается учредить приз «Голубая лента Атлантики» на самый быстрый переход на паровой тяги из Бристоля в Нью-Йорк. В Лондоне начали достраивать туннель под Темзой и решены все вопросы со строительством Великой Западной железной дороги и её уже начали строить. И кто её строит, как думашь? — Василий хитро пришурился.

— Наш Изамбард Кингдом, кто же еще, — в тон ответил я.

— Так главное не в этом, — вступил в разговор Иван. — Железной дорогой уже никого не удивишь. Так вот, как ты выразился, наш Изамбард Кингдом предложил эту дорогу продлить до Нью-Йорка. Для этого хочет организовать регулярный маршрут через океан и уже начал проектировать для этого новое судно. Оно будет естественно паровым и намного больше твоих пароходов. И вот когда оно будет готово, его бристольские сотоварищи объявят всем об учреждении приза за пересечение Атлантики. Но это все пока держится в секрете, как и начало работ над новым пароходом.

— А как же вы это всё узнали? — удивленно спросил я.

— Так вы же, Алексей Андреевич, англицкий барон и акционер всех этих предприятий и не последний. Вот Федор и решил устроить инспекцию, а стоит ли иметь с ними дело или деньги господина барона вылетают в трубу. А там уже разобраться и понять что к чему было, как ты говоришь, делом техники, — Иван весело ткнул брата в бок.

Василий заливисто рассмеялся. Так он всегда делал в нашем счастливом детстве, когда удавалось кого-нибудь провести.

— Мы же не с Брюнелем по этому поводу общались, а с каким-то клерками средней руки. Они наверное даже и не поняли, что мы в этом всем хорошо разбираемся.

— А с самим Изамбардом общались?

— Конечно,— хором ответили братья.

— И как он?

— Абсолютно нормально. Что там у него в душе не понятно, но внешне как обычно. Даже спросил, а эти пароходы действительно твои и бывали ли мы у них на борту. Мы сказали как есть и рассказали ему о пароходах, ну как мы и договаривались, — шила в мешке не утаишь, а становиться хранителем секрета Полишинеля явно не с руки. Тем более с Техасом я вставляю перо в больное место Штатам, а Англия пока с ними еще во многом такие «заклятые друзья», что и врагов не надо.

Иван хмыкнул и тоже рассмеялся.

— Ты знаешь, нам показалось, что под конец к нам приставили соглядатая знающего русский. Мы подумали и решили с ним в кошки мышки сыграть.

— Это как? — заинтересованно спросил я.

— Мы выбрали момент и Вася говорит мне, а знаешь, я думаю нашему князю эта лента не нужна, да и пароходов таких у нас нет. Это соглядатай сразу расцвел как красна девка и сразу куда-то улетучился, — я тоже рассмеялся, конспираторы, устроили утечку нужной информации.

— Правильно сделали, тем более что это правда, никакая лента Атлантики, не важно какого она цвета, меня действительно не интересует. А тут глядишь и лягушки в болоте хотя бы немного успокоятся. Нам их еще рано нервировать.

— А ты знаешь, — Василий в миг стал серьезным, — мы углядели у Брюнеля очень интересную вещь. Он делает на своей дороге более широкую колею, чем у Джорджа Стефенсона. Наш Изамбард Кингдом говорит колея в четыре фута восемь дюймов это пережиток шахтерских железных дорог, над которыми работал --">