Яна Мазай-Красовская - Библиотекарь

об уме. Хотя, если присмотреться подольше и повнимательней, стало бы ясно, что и тут она в отца. Повезло.

Мать беспокоило одно: дочь росла слишком спокойной, никаких выбросов, ничего. При мысли, что девочка — сквиб, у нее просто руки опускались. А все было просто: эльфийская магия помогала снимать напряжение и равномерно развиваться собственной магии ребенка. Отец успокаивал: в их семье способности часто проявлялись довольно поздно, около десяти лет.

Они не нуждались ни в чем — еду приносил домовик, он же прибирался, мать раз в неделю куда-то уходила и возвращалась с покупками, иногда у нее появлялись новые украшения и тогда она подолгу просиживала перед небольшим трюмо. Сыты-одеты-обуты. В клетке. Но и среди птиц немало тех, кто прекрасно там живет… еще и поют неплохо.

Единственное, чего хотелось Ирме уже где-то лет с трех — это еще раз побывать в том замечательном доме или хотя бы выйти за забор. Большой, каменный, высокий (для ребенка), он закрывал, казалось, все самое интересное. Но домовик всегда был тут как тут, отвлекая, уговаривая, в конце концов, просто усыпляя. Лучше всего получалось отвлечь разными картинками — так Ирма познакомилась с книгами. И уже где-то около четырех лет начала довольно бегло читать. Снова повезло, на этот раз в том, что Принцы неграмотных слуг не терпели.

Она навсегда запомнила, как однажды мама попросила ее немного почитать отцу: его удивление, а главное — он потрепал ее по голове и назвал умницей. Может быть, если она будет еще умнее и еще лучше станет читать, он однажды обнимет ее, как маму?

* * *

Беда пришла быстро и неотвратимо: отец заболел и сгорел всего за несколько дней. Через пару недель вслед за ним ушел его брат со всей своей семьей. В Мунго даже болезнь определить не успели. Или не смогли? А может, это все-таки было проклятие? Гадай — не гадай, все равно не вернешь.

Гесперия София Принц, в девичестве Гамп, стала регентом при малолетнем наследнике. С тех пор госпожа особо не стеснялась.

Элизабет пришлось работать. Умела она не так чтобы много, да и учеба, особенно в конце, прошла мимо девушки, думавшей только об одном. Но аккуратно сварить зелье по приличного качества рецепту она могла.

Вот только хозяйка никогда не была довольна. Лиз, как та начала называть свою недобровольную помощницу, доставались самые неприятные и опасные ингредиенты. Так что она, несмотря на защиту, часто возвращалась с повреждениями: ожоги, царапины, которые не заживали неделями — аптечка была в Большом доме, но идти туда, значило нарываться на неприятности. Не то чтобы скандал… но Лиз предпочитала как можно дольше обходиться своими силами.

Вещи ветшали, по ночам приходилось кое-что перешивать для довольно быстро растущей девочки — Элизабет подурнела так, что ревности у хозяйки больше не вызывала. Но денег попросту не стало. Один только раз мать собрала все украшения, часть оставшихся монет и ушла в банк. А потом, плача, обнимала Ирму и говорила что-то о наследстве, которого кот наплакал, и проданный дом. Ирма тоже плакала. Ей было жалко кота. А потом пожалела и маму…

* * *

К счастью, мадам разглядела девочку, когда той уже исполнилось шесть лет. Мать, как обычно, работала в зельеварне Принцев, а домовика забрали для каких-то дел. Именно тогда Ирма, нарушив все запреты матери, пробиралась по кустам, чтобы рассмотреть наконец такой красивый дом. Конечно, она увлеклась, конечно, вышла и стала двигаться к нему, словно ее что-то тянуло. Какой самоконтроль? Что взять с ребенка?

Разглядывая аккуратную, несмотря на лазание по кустам, девчушку, мадам Принц ахнула: много, слишком много взяла эта полукровка от отца. Гордый испанский профиль, бездонная чернота глаз, ловкие, летящие движения.

Испуганный ребенок шуршал кустами в сторону дома, а мадам все раздумывала.

Девчушка была слишком Принц. Больше, чем ее собственные дети. А это значит, когда она вырастет… Поэтому ее больше не должно тут быть.

Иначе она, почти глава рода, станет общим посмешищем: женой, вырастившей ребенка любовницы. Да еще и приютившей саму любовницу. Нет. Не бывать этому.

Хотя безотказную Лиззи терять было жаль. Кто еще согласится работать по десять часов за стол и кров? Хотя… она может ее и оставить — вряд ли ее узнает кто-то из ее знакомых, женщина сильно изменилась. А вот девочка должна… заболеть. Или это будет несчастный случай?

Нет, так нельзя. Это ребенок по крови ее супруга, а значит — и рода, к которому она принадлежит. Мало не --">