Аделаида Александровна Котовщикова - Девочка Стёпа

ругать: «Куда дел?» — «Не трогал, — говорит Валерка, — здесь на стуле лежали. Может, кто украл?» Мать кричит: «Не я ли украла? Никого здесь не было». А Валерка просто так, в шутку: «Может, Фантик съел?» У них кота Фантиком зовут. Мать Валерку за вихор дёрнула, чтобы глупостей не болтал. А потом смотрят: у Фантика изо рта кончик шнурка торчит. Глотал, да не доглотал. А после видели, как он всякие шнурки ест. Это необыкновенное, да?

Игорь фыркнул:

— Пожалуй, необыкновенное. Только уж очень глупое. Мне не такое надо.

— А знаешь, ещё в нашем классе есть тётя и племянница. Племянница на полгода старше, подумай! Наши ребята даже перед другими классами хвастаются, что у нас такое есть, а у них нету. Если которая-нибудь уходит из класса раньше, мы кричим: «Ты что же свою родню не ждёшь?» А ещё, когда мы со Свистуном и с Купцом бегали в пионерскую комнату поглядеть, что там делается, старшая пионервожатая рассказывала, как в прошлом году пионеры одной школы, чтобы собрать побольше макулатуры, встали пораньше да все афиши в их районе и ободрали. И пионервожатая сказала: «Это просто не-обык-но-венное… свинство!» Если подумать, так много вокруг необыкновенного. А ты говоришь!

— Утешаешь, братишка? — насмешливо сказал Игорь. — Лучше посуду помой, а я чутельку почитаю. А уж потом… Учителя с ума посходили столько задавать.

Он потянулся и, подхватив с полу портфель, побрёл из кухни.

С грохотом Лёшка свалил в раковину грязные тарелки.

ОЧЕРЕДНОЙ „ПРОХОДИМЕЦ“

В воскресенье утром Стёпа с папой и с Маришей Гуляевой поехали в Гавань. Как там оказалось красиво, просторно! Гранитная набережная, море, корабли на рейде… Не налюбуешься!

Папа рассказывал девочкам о Васильевском острове и вообще о Ленинграде. А то живут и не знают, по каким замечательным, историческим улицам они ходят.

— Как здорово, Стёпочка, что я к тебе пришла! — радовалась Мариша.

Да, подвернулась Мариша вовремя. Когда решили прогуляться в Гавань, Стёпе очень захотелось прихватить с собой Ксюшу Лузгину, и Таню Кацман, и Свету Морщихину, и, конечно, Маришу. И Зину Хватову тоже. Зина не очень-то Стёпина подружка, но, может, стала бы меньше ехидничать, если б посмотрела интересное. Но папа категорически запротестовал: не может он ждать, пока Стёпа полкласса созовёт, всех обегает. Или ехать сразу, или совсем не ехать. А Мариша как раз сама к ним пришла!

Возвращались усталые и счастливые. Мариша поблагодарила Стёпиного папу, чинно поклонилась и свернула к своему дому. А Стёпа с папой продолжали путь. Стёпа весело болтала. Но вдруг замолчала и замедлила шаги.

Возле водосточной трубы сидел котёнок. Маленький, серый и очень грязный. Шёрстка у него слиплась комками. И не мудрено: недавно прошёл дождь, на тротуаре блестели лужи.

Котёнок посмотрел на Стёпу круглыми, прозрачно-зелёными глазами.

— Ты что? — спросил папа. — Чего остановилась?

Котёнок смотрел на Стёпу. Стёпа смотрела на котёнка. А папа смотрел на них обоих.

— Он, наверно, бездомный… — тихонько сказала Стёпа.

— Но подбирать его ты не будешь! — строго сказал папа. — Я не позволю! Уже и так житья нет от этих проходимцев!

— Он маленький, — грустно сказала Стёпа. — Его, кажется, выбросили…

— Идём! — Папа взял Стёпу за руку и потащил за собой.

Стёпа оглянулась.

Котёнок глядел ей вслед. Грязная мордочка выражала недоумение.

— Что ты ведёшь меня? — сердито сказала Стёпа. — Я не маленькая!

— Ты ничуть не лучше маленькой! — Не выпуская Стёпиной руки из своей, папа быстро шагал.

— Мне даже прискакивать приходится! — возмутилась Стёпа. — Иди, пожалуйста, один, если так торопишься! Я тебя догоню. У меня в туфлю камешек попал. Зайду в подъезд и выну. Что же, мне посреди улицы разуваться?

Папа подозрительно покосился на дочку.

— Только живо, слышишь? Я и в самом деле очень тороплюсь, ко мне могут прийти.

Через несколько минут Стёпа догнала папу. И даже перегнала.

Семенила торопливо, двумя руками придерживая на животе плащ.

В лифте она встала к отцу спиной.

И когда подошли к двери, становилась к нему то спиной, то боком.

— Ты что это вертишься? Постой, а это что за висюлька торчит у тебя из-под плаща? — Голос у папы стал грозным. — Стёпка, я тебя спрашиваю!

Папа пошевелил --">