Марк Ильич Котлярский - Тот, кто не читал Сэлинджера: Новеллы

сказал дракон, завязалась жестокая битва, и, конечно, юный бунтарь одолел соперника. Умирая, тот молвил:

— Знай, что я был таким же, как ты. И тоже мечтал сразить дракона. И сразил. Но потом распахнулись двери, и я увидел несметные богатства…

Сказал — и умер.

И тотчас — распахнулись двери: блеск золота ослепил глаза юноше, драгоценные камни и ювелирные украшения валялись в художественном беспорядке, приковывая взоры.

Усилием воли победитель дракона, вспомнив о наказе мудрой черепахи, заставил себя взглянуть в зеркало — и — о, ужас! — оттуда на него смотрело угрюмое лицо дракона, обезображенное гримасой самомнения, а руки внезапно превращались в загребущие лапы с кривыми, заостренными когтями.

И вот, в этот самый момент, когда новый дракон был готов вступить во власть, и голос власти в нем так дивно звучал, и слуги, изумленные, пали ниц, — в тот самый момент, опомнившись, схватил полуюноша-полудракон заветный меч и одним ударом вышиб зеркало из рамы.

И… тотчас спали чары, спалился злой умысел.

Вот уж точно: «сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам — урок»; ложь удивительно перекликается со словом «лажа», столь активно вошедшим в современный русский язык.

От лжи (если ты ее не сумеешь отличить или поддаться ей) до лажи дорога недалека, она приведет тебя к тому, что рано или поздно, но ты станешь недочеловеком.

И еще любопытен сам процесс превращения, динамика распада, бравая поступь деградации, дрейф в сторону заманчивых вершин власти.

Казалось, только вчера это был парень — свой в доску, хохмач, душа компании, надежный друг, ранее никогда не предававший и не сдававший своих людей, любящий розыгрыши, покорный азарту, не чуравшийся погонять мяч с друзьями на волейбольной площадке или выпить рюмку славного вина в том или ином кабаке.

Но, как ракета отбрасывает лишние ступени, вздымаясь вверх, в небеса, так бунтарь сбрасывал с себя качества, которые мешали его карьере.

Если в начале пути он мог не только слышать, но и слушать, спокойно, с улыбкой, принимая критику, бежал, как черт от ладана, от ладного подхалимажа, избегал прилипал (хотя кто только не прилипал к этому урюпинскому ледоколу, таранящему вздорные торосы?!), то в обозреваемом настоящем это был другой человек, одетый в броню, мнительный и лишенный малейшего намека на сопереживание.

— Общие слова, — она поморщилась, — не обижайся, но что, по сути, ты сказал нового? Чем ты хотел меня удивить?

— Удивить? — я пожал плечами. — Это неправильное слово.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что я пытался описать свои ощущения, но не напрямую, не лобово, а через мое восприятие истории этого человека. Я наблюдал ее сам, на моих глазах происходила печальная метаморфоза. Собственно говоря, и происходит до сих пор, становясь метаморфозой, ведущей к распаду.

Тошнота, наконец, отпустила.

Он подумал, что почему-то волк — это хищное животное — очень часто ассоциируется с сильной мощной личностью, чье главное качество — свобода и независимость.

Чем-то бунтарь напоминал в молодости безумного волка, скликавшего в стаю тех, кому хотелось быть свободными и независимыми.

«Жаль, что я никогда не услышу твоего боевого воя, — сказал он, адресуясь к тому, кто стал причиной его бед и огорчений. — Я прощаюсь с тобой, серый волчара, которого когда-то называли Безумным волком — за безрассудство взгляда, за решимость, бунтарство, что в тебе бушевало сверх меры…»

Все минуло, ушло в прошлое: цепкая хватка духа, тяжесть руки и приказа, угрюмый бег средь пустынных урюпинских угодий, сменившихся угодничеством в хрустальных сферах высшей политики.

Годы уходят, как волки, покидающие стаю.

Что случилось с ним-с задорным и резким юношей?

Он ссохся?

Спекся?

Сдался?

Отрекся от «волчьего братства»?

Перед его глазами внезапно мелькнула следующая картина: в просторном и сытом вольере, покачивая головой, лежит равнодушный, толстый волк, больше похожий на усталую овцу, готовую к закланию.

Ничего не изменилось… или По лезвию бритвы

…Ему приснился кошмар, один из тех кошмаров, что в изобилии кочуют по страницам психологических книг: он стоит в собственной квартире перед дверью, в прихожей, освещаемой маленькой тусклой лампочкой. Ничего необычного в том, что он стоит перед дверью, — нет: каждую ночь, перед сном, он обычно проверяет, закрыта ли дверь на --">