Михаил Спартакович Пляцковский - Дневник кузнечика Кузи

поинтересовался Полосатик.

— На Васильковом лугу, возле станции «Одуванчики».

— У меня есть геогр-р-рафическая кар-р-рта! — неожиданно вспомнил попугай Эйты.

— Где же она? — раздался дружный хор голосов.

— Сейчас пр-р-ринесу!

Когда попугай Эйты принёс в клюве карту, мы разложили её на траве и стали все вместе искать станцию «Одуванчики». На карте было столько разных названий, что просто глаза разбегались. Наконец тигрёнок Полосатик торжественно объявил:

— Порррядок! Вот она, твоя станция…

И он показал лапой на крохотную точку, возле которой красовалось такое дорогое моему сердцу слово — Одуванчики.

— Погодите, погодите! — оживился молчавший до этой поры слонёнок Лус. — В этом же направлении завтра отбывает мой двоюродный брат Бимба.

— На самолёте? — спросил тигрёнок Полосатик.

— Что ты! В двери самолёта он только голову просунуть может. А всё остальное не проходит. Поэтому Бимба только на кораблях путешествует…

А попугай Эйты гордо пояснил мне:

— Бимба работает в цирке. Он — всемирно известный артист.

— Нужно попросить Бимбу, чтобы он захватил с собой нашего доброго спасителя Кузю! — забеспокоилась Колибри.

— Я сегодня же с ним переговорю, — сказал слонёнок Лус. — Думаю, что брат согласится. Он у нас покладистый.

А дальше было так, как предполагал слонёнок. Его брат оказался очень симпатичным слоном и с удовольствием пригласил меня в свою каюту, честно предупредив при этом, что немного храпит по ночам. Но это не имело никакого значения. Главное, я возвращаюсь домой!

Утром пришли на пристань, чтобы проститься со мной, тигрёнок Полосатик, слонёнок Лус, а ещё — пять носорогов и три льва. Честное слово!

И конечно, прилетела птичка Колибри вместе с попугаем Эйты.

Я им сказал:

— До свидания, друзья!

И они мне сказали:

— До свидания, Кузя! Пиши нам письма!

Я крикнул, что обязательно напишу. Но мои слова заглушила пароходная труба:

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!

Корма стала быстро-быстро удаляться от берега. Я ещё видел моих друзей, но они меня уже различить не могли, хотя я на цыпочки вставал и вовсю шевелил усами. Вот когда я в первый раз пожалел, что вырос таким маленьким!

Приключение № 4

Мы плыли по Слонтлантическому океану. За стёклами иллюминаторов (это окошки такие круглые!) плескались волны. Слон Бимба угощал меня печеньем и лимонадом и заводил на магнитофоне весёлую песенку с такими словами:

От улыбки станет всем теплей —

И слону и даже маленькой улитке.

Так пускай повсюду на земле,

Будто лампочки, включаются улыбки!

Нам обоим эта песенка нравилась, потому что в ней и про слона, и про кузнечика сказано.

После завтрака мы с Бимбой обычно играли в «крестики-нолики», а перед ужином — в шашки.

Всё шло хорошо. Но однажды… Даже сейчас, когда я пишу эти строки, у меня дрожат коленки при одном воспоминании о том, что случилось тогда.

Я вышел на верхнюю палубу подышать свежим морским воздухом. Потом долго искал свою каюту. Вернее, нашу со слоном Бимбой каюту. И почему-то попал на камбуз.

Камбузом на пароходе кухня называется. И повар на камбузе не повар, а кок. На нашем камбузе коком был шимпанзе Замри. Его так назвали потому, что он обожал с детства игру «замри-отомри».

Так вот. Зашёл я на камбуз. И хотел прыгнуть на стул. Но не рассчитал немного и попал прямо в торт, который на столе стоял. Но это бы ещё полбеды. Хуже было то, что я сделанную из крема розу сломал. Красивую такую красную розу. Над нею кок Замри, наверно, полдня колдовал, не меньше. Что тут началось!

— Это ты мой торт испортил? — возмутился шимпанзе Замри. И давай за мной гоняться. Бежит и кричит на всю палубу: — Я старался, старался, а ты вон как! Мокрого места от тебя не оставлю!