Григорий Саввич Сковорода - Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов

музыкант – из мяса, иначе организованного; но и тот и другой одного происхождения, имеют одинаковое устройство, одни и те же функции, одну и ту же цель»^[7]. Такой человек, такой здравый смысл, такая рассудительность и такое просвещение вызвали бы у обладавшего недурным чувством юмора Сковороды реплику вроде следующей: «Право, ты, друг, забавен, люблю тебе. Можешь и о враках речь вести трагедиално. Вижу, что твой хранитель есть то ангел витыйства. Тебе-то дано, как притча есть: „Ex musca elephantem, Ex cloaca arcem“ cкажу напрямик: из кота Кита, а Из нужника создать Сион» (С.438).

По мере того, как классическая «просветительская» парадигма философствования сама перемещалась на периферию, возрастал интерес к маргинальным фигурам, в том числе и к Сковороде.

Украинский мыслитель восстановил и реализовал в своей жизни и учении древнее, исконное представление о философии. Любовь к мудрости, софийному мастерству, философия – не сумма готовых знаний, которую следует лишь усвоить, а затем передать ученикам и последователям. Философия – прежде всего путь, рискованный поиск, впервые выявляющий природу человека, преобразующий сам режим его существования. Это аскетическое усилие как креативный акт, экзистенциальное предпочтение, «снимающее» без-у-словность мировой данности и позволяющий бытию явить, а человеку услышать голос логоса, смысла, истины. Усилие, пробуждающее самосознание, неустанная работа по поддержанию его бодрствования, «стояние на страже» интеллектуальное и нравственно-эмоционально-волевое. Именно в этом определенном образе жизни коренится философский дискурс,^[8] но философ – больше, чем его дискурс, ибо сам он – знак, жест, фигура трансцендентного, явленного предельно жизненно и конкретно. Важно также, что философия, это «веселое ремесло и умнóе веселие» (Вяч. Иванов), насквозь пронизана стихией игры, она и родилась в этой стихии, о чем философ не забывает даже перед смертью. «Как нам похоронить тебя, Сократ? – спрашивали философа ученики. – Как угодно, – отвечал Сократ, – если, конечно, сумеете меня схватить и я не убегу от вас». Помнил это и Боэций, беседующий в темнице с Утешительницей-Философией. Напоминал об этом и Сковорода, завещав написать на его могильном камне знаменитое: Мiр ловил меня, но не поймал.

Григорий Саввич Сковорода родился 22 ноября (3 декабря) 1722 г. в селе Чернухи на Полтавщине, в семье малоземельного казака. В 1734–1753 гг. учился, с двумя перерывами, в Киево-Могилянской Академии, где сразу же был отмечен как один из лучших студентов. Описываемое время – не самое значительное в истории некогда знаменитой Академии, хотя Сковороде довелось слушать лекции таких известных профессоров, как Михаил Козачинский, Георгий Конисский, Стефан Тодорский. Кроме академических штудий, будущий философ неустанно занимался самообразованием. Из стен Академии Сковорода вынес превосходное знание античной литературы, древних и новых языков – и стойкую неприязнь к схоластике.

1742–1744 гг. Сковорода проводит в российских столицах в качестве певчего придворной капеллы – у него был прекрасный голос. Едва возобновив прерванную учебу, в 1745 г. в составе комиссии генерала Ф. Вишневского (поставка токайских вин к императорскому двору) он отправляется в Венгрию, а оттуда уже самостоятельно – в нынешнюю Словакию, Австрию и, возможно, Германию и северную Италию. Точный маршрут путешествия – а оно длилось пять лет – неизвестен, но цель его Ковалинский называет вполне определенно: Сковорода, «любопытствуя по охоте своей, старался знакомиться наипаче с людьми, ученостiю и знанiями отлично славимыми тогда. Он говорил весьма исправно и с особливою чистотою латинским и немецким языком, довольно разумел эллинскiй, почему и способствовался сими доставить себе знакомство и прiязнь ученых, а с ними новые познанiя, каковых не имел и не мог иметь в своем отечестве» (С.1343).

По возвращении Сковорода приглашен преподавать теорию поэтического искусства в коллегиум Переяславля (Хмельницкого), откуда, впрочем, был скоро изгнан из-за отказа привести свой курс, в котором имелись какие-то новации, в соответствие с установленными образцами (текст не сохранился). «Лета, дарованiя душевныя, склонности природныя, нужды житейскiя звали его попеременно к принятiю какого-либо состоянiя жизни, – рассказывает Ковалинский. – Суетность и многозаботливость светская представлялась ему морем, обуреваемым безпрестанно волнами житейскими --">