Владислав Фелицианович Ходасевич , Максимилиан Александрович Волошин , Иннокентий Федорович Анненский , Андрей Белый , Валерий Яковлевич Брюсов , Анатолий Борисович Мариенгоф , Велимир Хлебников , Игорь Васильевич Северянин , Константин Дмитриевич Бальмонт , Зинаида Николаевна Гиппиус - Серебряный век. Лирика

сорвавшейся в ночи…

Сам затерял – теперь ищи…

Бог знает, что себе бормочешь,

Ища пенсне или ключи.

Весна 1921, 11 января 1922

«Нет ничего прекрасней и привольней…»

Нет ничего прекрасней и привольней,

Чем навсегда с возлюбленной расстаться

И выйти из вокзала одному.

По – новому тогда перед тобою

Дворцы венецианские предстанут.

Помедли на ступенях, а потом

Сядь в гондолу. К Риальто подплывая,

Вдохни свободно запах рыбы, масла

Прогорклого и овощей лежалых

И вспомни без раскаянья, что поезд

Уж Мэстре, вероятно, миновал.

Потом зайди в лавчонку banco lotto^[2],

Поставь на семь, четырнадцать и сорок,

Пройдись по Мерчерии, пообедай

С бутылкою «Вальполичелла». В девять

Переоденься, и явись на Пьяцце,

И под финал волшебной увертюры

«Тангейзера» – подумай: «Уж теперь

Она проехала Понтеббу». Как привольно!

На сердце и свежо и горьковато.

1925–1926

Вадим Шершеневич

Жернова любви

Серые зерна молотим и бьем

Тяжелой и пыльною палкой,

В печке нечищенной пламем томим,

Чтоб насытиться белою булкой.

Грязную тряпку на клочья и в чан

Рычагам на потеху, – и что же?

Выползает из брюха проворных машин

Белоснежной бумагой наружу.

Так мне нужно пройти через зубья судьбы

И в крапиве ожгучей разуться,

Чтобы вновь обеленным увидеть себя

И чтоб нежным тебе показаться.

1923

«О царица поцелуев!..»

О царица поцелуев! Ложе брачное цветами

Украшай в восторге пьяном и не думай о грядущем!

Шкуры львов и пестрых тигров пусть расстелятся пред нами.

Будь, как Солнце, ярким светом и, как Солнце, будь зовущей!

О принцесса дремных сказок! Тьму лесов наполни песней,

Созови из вод русалок, кликни дремлющего Пана.

Будь, как влага ранним утром, легче, тоньше, бестелесней,

Будь летучею росою или дымкою тумана!

О богиня строк певучих! Из темниц веков старинных

Пробуди напевы, звоны, сочетанье зыбких линий,

Будь звончей сонетов нежных – и прекрасных, и невинных,

Будь сама собой, о Сольвейг, лучезарною богиней!

1911

Последнее слово обвиняемого

Не потому, что себя разменял я на сто пятачков

      Иль, что вместо души обхожусь одной кашицей

                     рубленой, —

           В сотый раз я пишу о цвете зрачков

                И о ласках мною возлюбленной.

Воспевая Россию и народ, исхудавший в скелет,

           На лысину бы заслужил лавровые веники,

           Но разве заниматься логарифмами бед

                Дело такого, как я, священника?

      Говорят, что когда – то заезжий фигляр,

Фокусник уличный, в церковь зайдя освященную,

                Захотел словами жарче угля

           Помолиться, упав перед Мадонною.

           Но молитвам не был обучен шутник,

      Он знал только фокусы, знал только арийки,

                И перед краюхой иконы поник

           И горячо стал кидать свои шарики.

           И этим проворством приученных рук,

      Которым смешил он в провинции девочек,

           Рассказал невозможную тысячу мук,

                Истерзавшую сердце у неуча.

      Точно так же и я… мне до рези в желудке

                противно

Писать, что кружится земля и поет, как комар.

Нет, уж лучше перед вами шариком сердца наивно

           Будет молиться влюбленный фигляр.

Август 1918

Принцип звука минус образ

Влюбится чиновник, изгрызанный молью входящих и старый,

В какую-нибудь молоденькую худощавую дрянь

И натвердит ей, бренча гитарой,

Слова простые и запыленные, как герань.

Влюбится профессор, в очках, плешеватый,

Отвыкший от жизни, от сердец, от стихов,

И любовь в старинном переплете цитаты

Поднесет растерявшейся с букетом цветов.

Влюбится поэт и хвастает: «Выграню

Ваше имя солнцами по лазури я!»

Ну, а если все слова любви заиграны

Будто вальс «На сопках Манчжурии»?!

Хочется придумать для любви не слова, а вздох малый,

Нежный, как пушок у лебедя под крылом,

А дураки назовут декадентом, пожалуй,

И футуристом – написавший критический том!

Им ли поверить, что в синий,

Синий,

Дымный день у озера, роняя перья, как белые капли,

Лебедь не по – --">