Александр Александрович Иванов - С Пушкиным на дружеской ноге: Пародии

банальность.

И наконец-то густо напустил

не что-нибудь, а эту… гениальность!

Знай наших, мол! Теперь конец, шалишь!

Теперь уж не останусь я внакладе,

теперь я свой не упущу барыш,

мое не уплывет к чужому дяде.

И долго в ожиданье барыша

я пребывал, свою лелея честность.

Но, так и не дождавшись ни шиша,

решил вернуться в зауряд-известность.

Михалыч

До того великолепен сад,

До того величественны дали,

Будто здесь всего лишь час назад

Александр Сергеича видали!

Олег ДМИТРИЕВ

Я иду, поэт Олег Михалыч,

Весь в наградах, важен, знаменит.

А навстречу Гавриил Романыч

По дорожке мелко семенит.

А за ним — Крылов Иван Андреич

Вышел и почтительно глядит.

Тут, конечно, Александр Сергеич

«Не побрезгуй нами», — говорит.

Отчего ж? Могу. Остановились.

Речь неторопливую ведем.

Вдруг Сергей Владимыч появились

С Юрием Василичем вдвоем.

Подошли они и ну стараться —

Мне хвалу возносят в унисон.

…Просто не хотелось просыпаться,

До того великолепен сон!

В лесах души

А кто гулял-погуливал

в лесах моей души?

Беспечный, все покуривая

да спичек не тушил.

Нора ЯВОРСКАЯ

Хожу-брожу, нахмурена,

Моя ли в том вина?

В душе моей накурено,

Посуда не сдана…

Леса души запущены.

Не слышно пенья птиц,

Консервы недокушаны,

Скорлупка от яиц.

Знать кто-то шел-похаживал

Да выбросил, спеша,

Окурок непогашенный…

Горит теперь душа.

Средь мятого кустарника

Одна сижу с тоской.

Пришлите мне пожарника

С резиновой кишкой!

Признаться ведь не хочется,—

«Ты, — скажут, — не смеши».

А так нужна уборщица

Мне лично — для души!

Ужин в колхозе

— Встречай, хозяйка! — крикнул Цыганов,

Поздравствовались. Сели,

В мгновенье ока — юный огурец

Из миски глянул, словно лягушонок.

А помидор, покинувший бочонок,

Немедля выпить требовал, подлец.

— Хозяйка, выпей! — крикнул Цыганов.

Он туговат был на ухо.

Давид САМОЙЛОВ

— Никак Самойлов! — крикнул Цыганов.

(Он был глухой.) — Ты вовремя, ей-богу!

Хозяйка постаралась, стол готов,

Давай закусим, выпьем понемногу…

А стол ломился! Милосердный бог!

Как говорится, — все отдай и мало!

Цвели томаты, розовело сало!

Моченая антоновка, чеснок,

Баранья ножка, с яблоками утка,

Цыплята-табака (мне стало жутко),

В сметане караси, белужий бок,

Молочный поросенок, лук зеленый,

Сквашённая капуста! Груздь соленый

Подмигивал как будто! Ветчина

Была ошеломляюще нежна!

Кровавый ростбиф, колбаса «салями»,

Телятина и рябчик с трюфелями

И куропатка! Думаете, вру?

Лежали перепелки как живые,

Копченый сиг, стерлядки паровые,

Внесли в бочонке красную икру!

Лежал осетр! А дальше — что я вижу!—

Гигант омар (намедни из Парижа!)

На блюдо свежих устриц вперил глаз…

А вальдшнепы, румяные, как бабы!

Особый запах источали крабы,

Благоухал в шампанском ананас!..

«Ну, наконец-то! — думал я. — Чичас!

Закусим, выпьем, эх, святое дело!»

(В графинчике проклятая белела!)

Лафитник выпить требовал тотчас!

Я сел к столу… Смотрела Цыганова,

Как подцепил я вилкой огурец,

И вот когда, казалось, все готово,

Тут Иванов (что ждать от Иванова?!)

Пародией огрел меня, подлец!..