Сергей Сергеевич Аверинцев - Многоценная жемчужина

формация — зеркало западно-восточного синкретизма, характерного для книжников Сирии. Хотя обстоятельства жизни Пифагора в его голове перепутаны, он любит эллинский философский идеал; ему особенно близок стоицизм, подходящий и к обстоятельствам, в которых он писал, и к его несколько резонерскому темпераменту (любопытно и трогательно видеть, как стоические призывы к абсолютной невозмутимости перемежаются у него с внезапными вскриками, воплями души, достойными библейского Иова). С другой стороны, некоторые его слова звучат как отголосок доктрин зерванизма, родившихся на восток от Сирии — в Иране.

О памятнике см. также: Пигулевская Н.В. Культура сирийцев в средние века. М., 1979, с. 33–34; Аверинцев С.С. Стоическая житейская мудрость глазами образованного сирийца предхристианской эпохи. — Античная культура и современная наука. М., 1985, с. 67–75.

Русский перевод послания Мары, к сожалению, неполный, с неоговоренными и неотмеченными пропусками, был напечатан в книге: От Ахикара до Джано. Предисл. Н. Пигулевской М.—Л., 1960.

(обратно)

28

Если верить Тертуллиану, этот грекоязычный апокриф был в самом конце II в. сочинен неким малоазийским пресвитером «из любви к апостолу Павлу»; ему пришлось за это лишиться своего сана. Во всем каноне Нового Завета только один раз говорится о блаженстве девственников, «которые не осквернились с женами» (Откр. 14:4); но в «Деяниях Павла и Феклы» эта тема, затрагивавшая самые чувствительные струны в душах стольких людей той эпохи, с неослабевающим энтузиазмом трактуется чуть ли не на каждой странице.

(обратно)

29

Предлагаемый текст дошел в составе своеобразного гностического «романа», известного под заглавием «Деяния апостола Иоанна», или «Странствия апостола Иоанна», и сохранившегося с большими пробелами. По-видимому, апокриф этот сложился к III в. как переработка материала II в.; место возникновения остается спорным.

Гимн вводится следующим образом: Иоанн в своей проповеди рассказывает о чудесах Христа, свидетелем которых он был, и, в частности, о сверхъестественных свойствах, которыми обладало Христово Тело еще до Его воскресения (мотивы ереси докетов, осужденной Церковью); затем он переходит к описанию последнего вечера, проведенного Христом со Своими учениками накануне казни (в ортодоксальной традиции — время Тайной Вечери и моления о чаше). Но здесь перед нами мистериальный круговой танец. Возможно, эта картина как-то связана с культовой практикой гностических сект. Иисус, стоящий в центре хоровода, сам сравнивает свою речь с музыкой флейты — инструмента, с древних времен употребительного в культе Диониса и других божеств экстатических «радений». Правда, сам по себе образ священного хоровода был аллегорией, распространенной и в ортодоксальной христианской литературе той эпохи. Например, Климент Александрийский (II-III вв.) рисует христианское учение как новую, неслыханную музыку: «Слово небесное, этот певец, непобедимый в состязании, венчаемый победным венком в том театре, имя коему — мироздание. Это мой Эвном поет, но не на Терпандров или Капионов, не на фригийский, дорийский или лидийский лад, но вечный напев новой гармонии на Божий лад» (перечислены названия музыкальных ладов, употребительных в античной культуре).

(обратно)

30

«Деяния апостола Фомы» — апокриф, возникший на сирийском языке в гностических кругах неподалеку от Эдессы, т.е. в средоточии исходного ареала самобытной сирийской культуры. Существует заманчивое предположение, что оформился он в кругах последователей знаменитого еретического мыслителя и поэта Вардесана (Бар-Дайшана), основателя сирийской гимнографической традиции, в идейной борьбе, но и в художническом состязании с которым создавали свои стихотворные тексты Ефрем Сирин и другие ведущие авторы сирийского «золотого века».

Апокриф дошел в двух версиях — сирийской и греческой (существуют также латинский, эфиопский и армянский переводы, свидетельствующие о популярности «Деяний апостола Фомы», но едва ли дающие что-нибудь для выяснения первоначального текста). Соотношение между версиями спорно. Само собой разумеется, что греческая версия переносит литературный памятник в целом в инородную языковую сферу и разрушает, в частности, языковую структуру гимнов; однако существует мнение, что она вернее удерживает гностический характер памятника, чем сирийская версия, относительно более близкая к --">