Ян Барщевский - Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

бору или по безлюдному берегу озера; любил читать книгу природы, когда вечерней порой в вышине открываются страницы, на которых миллионами ярких звёзд написано всемогущество Божее. На земле, покрытой бесчисленными растениями и тварями, читал я о милосердии и промысле Создателя. Эта книга природы учила меня истинной поэзии, истинным чувствам лучше, чем нынешние речистые критики, которые хотят чуждые им ощущения и понятия, данные человеку от Бога, перешить, будто фрак, на свою фигуру.

Рассказы стариков о разных событиях и народные повествования, которые с незапамятных времён переходят из уст в уста, были для меня историей этой земли, отражением характера и чувств белорусов.

Ныне забросила меня судьба в далёкие края. О, как часто печальные мысли мои возвращаются с берегов Невы в те места, где отцвели лучшие годы моей жизни, где столько милых воспоминаний рисует мне память! Вспоминаю окрестности Рабщизны^[9] неподалёку от Невеля, где, словно ярусы исполинских зданий, высятся поднятые природой горы, покрытые сенью вековых лесов или сияющие золотым песком на погожем солнце. Сколько там разнообразия в пейзажах, сколько восхитительных картин! Кто, будучи в этом краю, взбирался на вершину Почановской горы^[10] и осматривал лежащие поодаль дикие окрестности, тот видел озёра, отражающие там и сям солнечные лучи, будто зеркала, и густые леса, дремлющие по их берегам, и убогие домишки крестьян, чернеющие кое-где на склонах гор; не встретишь здесь ни городских стен, ни башен старого замка. Там человек забывает про большой мир. Не обсуждают там прения Французской палаты по поводу отношений Египта и Турции,^[11] не говорят об английском парламенте,^[12] о войне с китайцами,^[13] не ведают ни про железные дороги,^[14] ни про удивительное изобретение Дагера.^[15] И только голос пастушка, выстрел охотника в лесу, либо шум ветра, что гуляет по вершинам бора, нарушают на минуту тишину окрестностей…

Далее к Полоцку, подмывая волнами прибрежные песчаные горы, разлилось на несколько миль^[16] озеро Нещердо. К югу от него — широкие луга с купами лозняка. В некоторых местах, среди камышей спешат издалека речки, скрываясь в разливе озёрных вод. По весне там — рай: будто со всех концов света собираются самые разные птицы, тысячи различных голосов — мелодичных, диких и нежных — раздаются над водою, в лугах и лесах: стон кукушки, щебет соловья, голос выпи в камышах, резкие крики уток… Эта дивная гармония, этот концерт природы переносили моё воображение в неведомый волшебный край.

* * *

И ныне эти места, где ребёнком видал я столько чудес природы, эти рощи, эти зелёные берега Нещерды рисуются в моей памяти, точно сад, увиденный во сне. Припоминаю предания этого края — о горах, деревьях, Нещерде — что ходят среди простого люда. Хоть в этих рассказах трудно доискаться полной правды, однако можно узреть некий след былых времён, ибо ещё и доныне в некоторых местах видны валы, возведенные человеческой рукою; это, без сомнения, места сражений, о которых не вспомнит ни один историк. Иногда взгляд встречает курганы, покрытые лесом. Может быть, в тени шумящих сосен покоится там какой-нибудь витязь, имя которого давно забыто. Я не раз слыхал рассказы простого народа о давних войнах, только к ним примешано столько баек и чудес, что остался лишь слабый след прошлого, без имён действующих лиц. Расскажу одно простонародное предание этих мест.

В южной части озера Нещердо есть гора, с трёх сторон омываемая водой, на той горе — маленькая бревенчатая церковь и несколько сосен. Там часто находят в песке стёртые веками серебряные монеты, стеклянные украшения, ржавые части старинного оружия. Рассказывают, на том полуостровке стоял некогда градец. Но чей он был, кто им правил, неизвестно. Тамошний люд, живший в отдалённых лесистых окраинах, долго не знал нападений врагов, которые приходили в эти края ради грабежа. Но однажды страшный великан по имени Княжа, привлечённый к берегам Нещерды надеждой на богатую добычу, осадил этот градец с большой шайкой разбойников, одолел слабую оборону, ограбил дома, перебил жителей, в церкви ободрал образа и похитил священные сосуды, саму церковь разрушил, а колокола утопил в озере и с толпой дружков обосновался в опустошённом градце. Но Господь чудесным образом возвестил кару Свою святотатцам. Колокола, затопленные на дне озера, каждодневно на восходе и закате --">