Клод Кребийон-сын - Заблуждения сердца и ума

злонамеренном открытии. Кто знает, может быть, эти слишком тонкие умы, от чьей проницательности не ускользает ничто, даже скрытое самой густой вуалью, настолько трезво судят о собственных качествах, что боятся, как бы смешные черточки, подмеченные в книге, не приписали им самим, и потому торопятся показать пальцем на кого-нибудь другого? А между тем из-за них автор терпит порой нарекания за пасквиль, якобы написанный на лиц, к которым он в действительности питает уважение или с которыми вовсе не знаком; молва объявляет его злым и опасным человеком, тогда как на деле зол и опасен его читатель.

Как бы то ни было, ничто не должно и не может – так я думаю – помешать автору черпать характеры и портреты своих персонажей в действительной жизни. Поиски прототипов скоро прекращаются: либо это занятие надоедает, либо пресловутое сходство так натянуто, что злостная выдумка отпадает сама собой. И то сказать, в чем не найдешь при желании коварной карикатуры? Самая невероятная фантастическая история, как и самый глубокий трактат о морали, могут дать для этого повод; лишь книги об отвлеченных научных предметах, насколько мне известно, не порождали подобных подозрений.

Допустим, автор выводит в романе светского фата или даму, желающую прослыть добродетельной: это вовсе не значит, что он писал с господина такого-то или госпожи такой-то; но если этот господин – светский фат, а эта госпожа играет в ходячую добродетель, то персонажи романа, естественно, в чем-то с ними схожи: если бы в них не было сходства ни с кем, это значило бы, что роман не удался. Сколько ни уличай друг друга, сколько ни злись на автора, вывод один: нельзя быть порочным или презренным и оставаться вполне безнаказанным. Обычно выдуманное сходство живых лиц с персонажами книги так зыбко, что на одной улице восклицают: «Ах, да ведь это вылитая маркиза!», а на другой улице вы услышите: «Но как верно схвачена наша графиня!», тогда как при дворе будут уверять, что в героине романа все узнали третью даму, – и столь же ошибочно, как двух первых.

Я так подробно остановился на этом предмете потому, что книга моя – это история, взятая из частной жизни. Она повествует об ошибках и покаянных мыслях человека с громким именем, и, возможно, это обстоятельство вызовет соблазн увидеть в портретах персонажей и событиях их жизни тех или иных ныне здравствующих лиц. Это может случиться тем легче, что в книге выведены нравы нынешнего общества, действие происходит в Париже, читателю нет надобности пускаться в странствие по фантастическим и далеким землям; ничто здесь не прячется под пышными варварскими именами. О портретах похвальных ничего не буду говорить: добродетельная женщина, рассудительный мужчина – существа разумные, которые никогда ни на кого не похожи.

В Записках моих перед вами предстанет человек, мужчина, какими все бывают в ранней юности: сначала простодушный и чистый сердцем, не знающий света, в котором ему предстоит жить. Первая и вторая части посвящены этой поре неведения и первой любви. В последующих частях он превращается в человека светского, полного ложных представлений и недостойных предрассудков, к чему приходит не сам по себе, а под влиянием лиц, сознательно желавших развратить его сердце и ум. Наконец, в последних частях он вновь станет самим собой, воскрешенный для добрых чувств достойной женщиной. Таков сюжет «Заблуждений сердца и ума». Автор отнюдь не стремился показать своего героя погрязшим в пороках и страстях; здесь надо всем властвует любовь; и если порой к ней примешиваются другие чувства, то они почти всегда порождены любовью.

Автор не обещает быть безупречно аккуратным в выпуске этой книги; публику на этот счет столько раз обманывали, что ей не следовало бы верить на слово ни авторам, ни издателям; однако читатели могут быть уверены, что если первая часть им понравится, то вскоре и без проволочек за ней последуют и все остальные.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Я вступил в свет семнадцатилетним юношей, обладая всем, что требуется, дабы не остаться незамеченным. От отца я унаследовал прекрасное имя, блеск которого он приумножил личными заслугами; со стороны матери меня ожидало большое состояние. Овдовев в том возрасте, когда женщине молодой, красивой и богатой нетрудно заключить новый брачный союз, матушка моя из любви ко мне отказалась от супружеских радостей, чтобы дать мне надлежащее воспитание и по мере сил возместить все то, что я утратил --">