Андрей Арсеньевич Тарковский - Уроки режиссуры

непрофессиональны — от режиссера-постановщика до маляра. Нет директоров картин, нет ассистентов режиссеров, осветителей, рабочих. Болезнь перекидывается на производство. Это опасно, это пугает.
Возникает пропасть. На одной стороне — призвание кинематографа, его потенциальная идейность. На другой — реальность кинематографа как искусства, еще не доказавшего эту
свою способность и возможность. Вот в поэзии все доказано!
А в кино пет — будем перед собой честны. Мы любим выдавать желаемое за действительное, мы говорим о кино как о
состоявшемся искусстве, а на деле это не так. Положение кино
и других видов искусства неравноценно. Цель искусства всегда — правда, истина. Все, что не связано с понятием истины,
с поисками истины, есть фальшь, конъюнктура, игра в бирюльки. У искусства очень высокая цель и серьезная роль. Требовать от него иного— все равно что торговать пивом, разливая
его в баккару. А мы не любим и боимся называть вещи своими
именами и выдаем игру в бирюльки за нечто существенное.
У нас выходит много фильмов, снятых вообще неизвестно
каким способом. Единственное искусство, которое постепенно перекочевывает в руки людей, буквально ничего в нем не
понимающих, — это кино. Режиссеры вымучивают постановку.
Я бы режиссера проверял так: если у него нет десяти законченных замыслов, десяти задуманных фильмов, которые он
готов начать снимать завтра же, — дело никуда не годится.
Пример истинного кинематографиста для меня Робер Брессон. «Дневник сельского священника» я считаю великим фильмом. Брессон делает картины, когда у него возникает к тому
потребность. Замыслы диктует ему его совесть художника,
его идея. Он творит не для себя, не для признания, не для похвал. Не думает о том, поймут его или нет, как оценит его пресса, станут или не станут смотреть его фильм. Он повинуется
лишь неким высшим и объективным законам искусства, он
чужд всех суетных забот, и трагическое пушкинское «поэт и
чернь» от него далеко. Поэтому картины Брессона обладают
простотой, благородством, поразительным достоинством. Брессон единственный, кто, сумев выдержать испытание славой,
остался самим собой.
5

Остальные занимаются «кинорежиссурой». Формализм, искусственность, озабоченность «своим стилем» и «своей манерой», вымученность удручают. Безудержная свобода, отсутствие идеала, духовная пустота ведут к энтропии. В романе
Ст. Лема «Высокий замок» есть интересное рассуждение о
современном художнике,
тяготящемся
своей
свободой
Когда-то ограничительные для искусства рамки давал канон.
Религия предуказывала художникам формы их творчества.
Свобода, предоставленная человеку XX столетия, атеисту и
властителю мира, оказывается для него гибельной. Он не может существовать с миллионом возможностей, гаснет, не собравшись и не осуществившись. Он начинает ощущать тоску
по неким ограничивающим шорам. В пустоте, в невозможности опереться на общую идею художники блуждают как сироты
и думают: почему же мы так измельчали?
Для меня кино—занятие нравственное, а не профессиональное. Мне необходимо сохранить взгляд на искусство как
на нечто чрезвычайно серьезное, ответственное, не укладывающееся в такие понятия, как, скажем, тема, жанр, форма и
т. д.
Искусство существует не только потому, что отражает действительность. Оно должно еще вооружать человека перед лицом жизни, давать ему силы противостоять жизни, обрушивающейся на него всей своей тяжестью, стремящейся его подавить. Для искусства не обязательно иметь готовые ответы на
вопрос, поставленный в произведении, и даже в программном
романе «Братья Карамазовы» Достоевский не дал ответа на
поставленные им самим вопросы.
Но, не предлагая готовых ответов, искусство оставляет нам
ощущение веры. «Ура Карамазову!» — говорит Достоевский в
финале романа. Говорит тогда, когда провел нас с героем
сквозь все его страдания, падения, ошибки и довел нас до
такого состояния, что мы полны любви к герою и благодарности, признательности ему за его благородство, за верность
себе, за перенесенные им муки. Он стал одним из нас. Мы черпаем в нем веру.
Искусство дает нам эту веру и наполняет нас чувством собственного достоинства. Оно впрыскивает в кровь человека, в
кровь общества некий реактив сопротивляемости, способность
не сдаваться. Человеку нужен свет. Искусство дает ему свет,
веру в будущее, --">