Марк Солсбери - Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери

трениями; (2) добиться, чтобы меня как можно быстрее выгнали со всеми сопутствующими неприятностями; (3) бросить работу и подвергнуться судебному преследованию, поставив под угрозу не только собственные средства, но и деньги моих детей и внуков (что, как легко себе представить, стало бы причиной глубоких переживаний и почвой для конфликтов до конца моих дней и для грядущих поколений Деппов). Как я уже сказал, это дилемма не из легких. Вариант (3) отпал сразу благодаря чрезвычайно полезному совету моего адвоката. Что касается выбора (2), я пытался его осуществить, но они на это не клюнули. В конце концов пришлось остановиться на пункте (1) — справиться со своей работой по возможности лучше.

Минимальные трения вскоре превратились в потенциальное саморазрушение. Я не слишком-то был доволен собой и этим неконтролируемым тюремным сроком, который прописал мне мой бывший агент как лучшее лекарство против безработицы и на который я, по существу, сам напросился. Короче, я попал в переплет: заполнял собой пространство между рекламными паузами. Невнятно бормотал текст какого-то писаки — прочитать его я не сумел себя заставить (и таким образом не познал того яда, что нередко содержат подобные тексты). Чувствовал себя тупым, заблудившимся, словно юный республиканец, которого засунули в глотку Америки. Телевизионный мальчик с учащенно бьющимся сердцем, идол и идеал тинейджеров. Пастеризованный, патентно-защищенный, перекрашенный, пластиковый!!! Прикрепленный скобкой к коробке с кукурузными хлопьями на колесиках, летящей за термосом и старой коробкой для завтраков со скоростью двести миль в час навстречу потоку по трассе с односторонним движением. Мальчик-модная новинка, мальчик-франшиза. Затраханный и ощипанный, без малейшего шанса убежать от этого кошмара.

А потом однажды мне улыбнулась удача: новый агент прислала мне сценарий. То была история мальчика с ножницами вместо рук — невинного изгоя, обитателя пригорода. Я мгновенно прочитал сценарий и разрыдался, как младенец. Испытал настоящее потрясение: нашелся талант столь блестящий, что сумел придумать и воплотить в слова эту историю — я тут же перечитал ее еще раз. Она настолько тронула и взволновала меня, что воспоминания мощными волнами переполнили мое сознание: собаки времен моего детства, свойственное подростку ощущение собственной странности, бестолковости и безоговорочной любви, на которую способны только дети и собаки. Я испытывал чувство полного слияния с этой историей — она завладела мной. Принялся читать детские рассказы, сказки, книгу по детской психологии, «Анатомию» Грея^[3] — все подряд... а потом вмешалась реальность. Я был телевизионным мальчиком — ни один режиссер в здравом уме и ясной памяти не взял бы меня сниматься в этой роли. У меня не было ни одной достойной работы, чтобы показать: я могу сыграть этого персонажа. Как мне убедить режиссера, что я и есть Эдвард, что я знаю его вдоль и поперек? Мне казалось, что это невозможно.

Была назначена встреча с режиссером — Тимом Бёртоном. Я подготовился к ней, посмотрев другие его фильмы: «Битлджус», «Бэтмен», «Большое приключение Пи-Ви». Меня привел в восторг яркий колдовской талант этого парня, и я еще более укрепился в мысли, что он никогда не увидит во мне Эдварда. Я и сам стеснялся вообразить себя в этой роли. После нескольких схваток не на жизнь, а на смерть с моим агентом (спасибо тебе, Трейси!) я все-таки согласился на встречу с режиссером.

Я прилетел в Лос-Анджелес и направился прямиком в кафе при гостинице «Бель Аж», где было назначено свидание с Тимом и его продюсером Дениз Ди Нови. Я вошел, беспрестанно куря, нервно высматривая потенциального гения (не имел никакого представления, как он выглядит), и вдруг — БАЦ! Я увидел его сидящим с чашкой кофе в кабинке за шеренгой комнатных растений. Поздоровавшись, я сел, и мы разговорились... о чем — объясню позже.

Бледный хрупкий человек с грустными глазами, чьи волосы отражали нечто гораздо большее, чем сражение с подушкой прошлой ночью. Если бы расческа имела ноги, она обогнала бы Джесси Оуэнса^[4] при виде лохм этого парня. Ком волос на восток, четыре пряди на запад, завитки и буйство растительности в северном и южном направлении. Помню, что первой моей мыслью было: «Тебе надо немного поспать», — но сказать это вслух я, конечно, не осмелился. И вдруг меня словно ударило прямо в лоб двухтонным кузнечным молотом. Его руки — то, как он --">