Бруно Перини - Мой дядя Адриано

я окончил ГИТИС и мы с друзьями организовали театр «Квартет И», уже во втором спектакле у нас был номер «Storia D’Amore». Я настоял на этом – спустя двадцать лет после того, как я ее услышал впервые.

Мне повезло – я облысел в 20 лет и неожиданно стал похож на Челентано. У нас даже шутка есть такая. Мой партнер Леша Барац говорит: «Для того чтобы стать похожим на своего кумира, Слава перенес тяжелую операцию по пересадке волос с головы на спину». Я черненький, у нас с Челентано немного похожи черты лица, хотя он поинтереснее, конечно. И вот тогда мы сделали номер, который до сих пор исполняем на корпоративах. Я выхожу на сцену с гитарой, говорю «Buona serra», пытаюсь изображать итальянский язык, иногда вставляю русские слова – такой капустник, в общем, – и начинаю: «Tu non sai cosa ho fatto quel giorno quando io la incontrai…» («Вы не знаете, что я сделал в тот день, когда встретил ее…») Потом, в процессе развития этого номера, мы эту песню скомпилировали с другой – «Pay, Pay, Pay».

Как только я выхожу на сцену в этом образе, народ реагирует мгновенно: «Смотри, Челентано!» Уровень узнаваемости – запредельный. А сколько девушек было покорено этой песней! За это Адриано отдельное спасибо…

Он и правда сопровождает нас всю жизнь. В конец спектакля «Разговоры мужчин…» наш режиссер и соавтор Сергей Петрейков вставил музыкальный проигрыш из песни Челентано «I Passi Che Facciamo». Когда Сережа ее нам показывал во время первого прогона, он начал танцевать. Вообще-то, как любой человек с лишним весом, когда все танцуют, он чаще всего спит. А тут затанцевал.

Если бы мне повезло пообщаться с Адриано Челентано, я бы хотел поговорить с ним о футболе. В конце концов, он родился в год победы сборной Италии на чемпионате мира по футболу. В год второго мирового чемпионства подряд. В юности он даже однажды сыграл за дублирующий состав «Интера», об этом тоже пишет Бруно Перини.

У Челентано с «Интером» в полном смысле семейные связи. Адриано дружил с президентом команды Массимо Моратти, их жены также близко общались, а сестра Бруно Перини была замужем за защитником «Интера» Спартако Ландини. Мне было бы интересно спросить его, каково это – в 70 лет петь на стадионе «Сан-Сиро» сразу после победы любимой команды, как это было в 2008 году. Я бы спросил его, каково это – знать, что твоя песня («Azzurro») стала национальным футбольным гимном. И что он чувствовал, когда в 2021 году, после тяжелейшего для страны ковидного года, сборная Италии стала чемпионом Европы.

«Интер» – семья Челентано, и мне кажется, «семья» – это вообще ключевое понятие в его истории. Мы знаем его Clan Celentano, его рекорд-лейбл, который к выходу книги Бруно Перини в Италии существовал уже 50 лет. Но мне интересно другое.

Когда я приехал впервые в Рим, свое отношение к нему я сформулировал для себя так: это мой родной город, в котором я ни разу не был. Я в Италии чувствую себя почти как дома, я там почти в Одессе. Очень вкусно, очень тепло, по-свойски. Даже итальянским языком овладеть проще, чем французским, например.

Так вот, Адриано Челентано – это член семьи, с которым я никогда не разговаривал. Я думаю, так считают многие.

Я бы, конечно, спросил его о том, как ему удалось прожить столько лет с одной женщиной – Клаудией Мори. Они знакомы с начала 1960-х, женаты с 1964-го. Откуда этот жизненный заряд? Столько сделать и при этом остаться человеком. Как правило, такое истовое служение искусству сопровождается омерзительным человеческим поведением, разбитыми сердцами, а у него есть Clan Celentano, и Клаудия Мори в нем – краеугольный камень.

Если продолжать сравнение с Владимиром Высоцким, то можно сказать, что у Высоцкого все было по максимуму, и этот максимум он уложил в 42 года. Это вообще характерное свойство русских людей – максимализм. А Челентано другой. Он смог прожить ярчайшую жизнь, но с одной женой и без пагубных пристрастий, без наркотиков и прочего. Ему не обязательно было постоянно жить на разрыв, и не обязательно ему было умирать в 42, хотя к своим 42 годам он успел не меньше, чем Высоцкий.

Челентано, как и Высоцкий, принадлежит к обойме так называемых моральных авторитетов. Мы помним, как Жан-Поль Бельмондо участвовал в возрождении клуба «Пари Сен-Жермен» в начале 1970-х. Мы знаем, насколько важны были слова Шарля Азнавура и для французов, и для армян. Мы знаем, что для Северной Америки значат Боб Дилан и Леонард Коэн. Но этот тип людей уходит в прошлое. Челентано – один из последних.

Интересный вопрос: так происходит --">