Михаил Николаевич Долгополов - Последний факир России

удостовериться в том, что все сабли-«перекладины» остро отточены. Подростки перепрыгивают через барьер манежа и устремляются к лестнице. Ассистенты подают им сабли, и один неосторожный, но наиболее дотошный и любопытный юнец ранит себе палец…

Последние приготовления к восхождению на лестницу. На остриё шлема ставится зажжённая керосиновая лампа, сбоку, через плечо, факиру навешивают колчан со стрелами. Лон-го берёт в руки изогнутый лук с туго натянутой тетивой. Артисту завязывают глаза плотной шерстяной тканью. Из-под купола цирка на двух толстых шнурах униформисты опускают обруч, затянутый бумагой с изображением дракона. Оркестр исполняет вальс. Под его аккомпанемент факир, переступая босыми ногами с одной сабли-перекладины на другую, не спеша поднимается вверх. Две ассистентки медленно раскачивают стремянку из стороны в сторону, усложняя и без того трудное и рискованное восхождение.

С замиранием сердца зрители следят, как легко, сохраняя баланс, будто по простой деревянной лестнице, поднимается человек по этой необычной стремянке. Достигнута последняя «ступенька», Лон-го ставит на неё ногу и достаёт из колчана стрелу. В её наконечнике спрятан металликум — горючая смесь. Поднеся наконечник к губам, будто совершая обряд, Лон-го слюной смачивает смесь, и она вспыхивает. С завязанными глазами факир целится в заклеенный бумагой обруч с изображением дракона и спускает стрелу с тетивы. Точно в цель! Стрела поджигает бумагу, она вспыхивает и мгновенно сгорает, оставляя лишь остов обруча.

Под аплодисменты и крики зрителей факир медленно опускается по острым перекладинам. Ассистенты снимают с него шишак с водружённой на нём лампой, помогают освободиться от кольчуги, снимают с глаз повязку. Аплодисменты разгораются с новой силой, и молодой красивый артист раскланивается со зрителями.

Затем Лон-го удаляется за кулисы, чтобы быстро „переодеться и подготовиться к следующему номеру. Гремит оркестр, в публике громко переговариваются, делясь впечатлениями от только что виденного номера. В это время униформисты выносят на арену три большие жестяные печки-жаровни, раздувают древесный уголь, сыплют его на узкий, метра три длиною, противень. Ассистенты разравнивают эту «дорожку», вспыхивающую недобрыми синевато-фиолетовыми огоньками.

Оркестр смолкает, и в зале наступает тишина: на манеж быстрым шагом выходит Лон-го. Внимательно осмотрев горящие угли на железной «дорожке», он снимает туфли и не спеша, босыми ногами идёт по углям. Раз, другой, третий… Закончив «прогулку», факир садится в кресло и показывает ноги. И снова любопытные зрители чуть ли не на ощупь (ведь «русский глазам не верит!»), проверяют, целы ли ступени факира, не обгорели ли они. Но на них никаких следов ожога.

Едва заканчивается эта «проверка», униформисты готовят всё необходимое для показа новых «чудес». Наэлектризованный зал гудит, с ещё большим интересом и волнением ждёт показа других факирских трюков. Ведь в афише обещано, что факир Лон-го будет откусывать зубами кусок раскалённой железной пластинки, возьмёт в рот расплавленное олово, ляжет на доску, утыканную гвоздями, и покажет ещё много других невероятных фокусов…

Дмитрий Иванович Лонго родился в городе Джульфе, недалеко от персидской границы, в семье антиквара. Его дед и прадед тоже были антикварами. Отец частенько говорил, что и старший сын должен будет унаследовать его профессию. Может быть, так бы оно и было. Но семью постигло большое несчастье: умерла мать. Отец, обременённый пятью детьми, вскоре женился на молодой женщине.

Мачеха оказалась на редкость жестоким человеком. Она с каким-то особенным удовольствием и изощрённостью мучила и избивала своих двух пасынков и трёх падчериц. Но особенно невзлюбила наиболее непокорного и ершистого Митю. Ему доставалось больше всего. Слабовольный отец, человек в летах, всякий раз буквально вырывал из рук разъярённой женщины истязаемых детей. Но он не в силах был обуздать молодую жену. По делам торговли и обмена с иностранными антикварами он на долгое время уезжал в Персию и другие страны Ближнего Востока. И тогда для садистки мачехи наступало раздолье…

Больше всех был измучен побоями и унижениями Митя. Он не мог дольше терпеть… Как-то ночью, простившись с братом и сёстрами, Митя удрал к своему деду в Тифлис. Домик деда находился в старой части города, поблизости от знаменитого Авлабарского базара. В --">