Василий Васильевич Розанов - К. И. Чуковский о русской жизни и литературе
Название: | К. И. Чуковский о русской жизни и литературе | |
Автор: | Василий Васильевич Розанов | |
Жанр: | Критика | |
Изадано в серии: | Литературная критика | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | - | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "К. И. Чуковский о русской жизни и литературе"
русский религиозный философ, литературный критик и публицист
Читаем онлайн "К. И. Чуковский о русской жизни и литературе". [Страница - 3]
Никто из публики, ни один человек, не взволновался, не был смущен. Это было заметно и во время антракта, когда говорили о теме чтения не больше и не горячее, чем о других житейских темах, о предмете дня. Между тем лектор не скупился на эпитеты. Дробь их сыпалась на публику, — и, принимая во внимание очевидное сходство публики кинематографа с публикой на чтении, было удивительно, почему никто не обижается на явную и чрезвычайно грубую брань. Лектор оскорбляет, а публика не оскорбляется. Не удивительно ли. Лектор молод, публика возрастом гораздо старше его. И может быть многие знали, что ровно 68 лет тому назад великий поэт сказал об этой теме, как о чем-то для его времени уже давнем, старом, изношенном:
Толпу ругали все поэты,
Хвалили все семейный круг,
Все в небеса неслись душою…
(Лермонтов. Журналист и писатель).
И Чуковский, как Бенедиктов, повторил эту вечную тему. Да не говорил ли уж и Христос о том, что некоторая земля бывает «каменистая» — и не принимает зерна, — другая «сорная», третье зерно падает при дороге, и птицы расклевывают его. Вот какая давняя это тема. И на жалобу Чуковского, что «публика кинематографа не приняла бы Христа» — эта публика могла бы рассмеяться и ответить: «Но ведь, Корней Иванович, и 1900 лет назад публика тоже не приняла Христа. И даже рассердилась и распяла, чего мы все-таки не сделаем».
Что такое произошло?
С чувством большой новизны Чуковский прочел давно известную всем вещь, — и выбранил толпу, которую решительно никто и никогда не хвалил. Это в главной, в основной теме своего чтения, но отчего публика не взволновалась, не оскорбилась, не смутилась, и вообще осталась так безучастна к теме чтения, как большая река, которая катится в берегах и мало волнуется девушкой грустящей на ее берегу и даже утопленником, который в ней топится с горя. Когда в антракте я гулял по этой шумящей толпе, и когда после лекции, я увидел лектора в этой толпе надевающим пальто, я почувствовал, что лектор и толпа совершенно неотделимы друг от друга, что он — мы же, только мы были в положении слушателей, а он в позе читающего, но могло бы быть и наоборот с таким же успехом. И толпа просто самою массою превосходила чтеца: именно, как река утопленника, и в ней… была какая-то правота этой массы, этого «многого», этого «большего»… Как в механике масса много значит, так она значит и в обществе, цивилизации, истории. «Нельзя смеяться над массою»; «Глас народа — глас Божий» — благочестиво сложил народ о самом себе. Масса всегда права просто потому, что она велика, и можно сказать некоторую защиту публике кинематографа. Попробую:
— Таскаемся в кинематограф, как притащились на вашу лекцию. И не воображайте, что в кинематографе мы были больше увлечены, чем на вашей лекции. Нет… и там и здесь мы не были серьезны. Это вообще не серьезные минуты нашей жизни: это не значит вовсе, что мы гориллы или папуасы. Сюда пришли, и туда ходили и ходим, и будем ходить по усталости, от усталости, от тех серьезных тем жизни, которыми мы заняты в недосмотренные вами минуты, часы, сутки и недели жизни. Вы вообразили и перерассказываете нам же все дело так, как будто мы днюем и ночуем, как в кинематографе, тоскуем по нем и захлебываемся от радости, когда смотрим картинки, что это — душа наша, жизнь наша. Но это ваша иллюзия, мы бываем, да и то не все, по разу в месяц, и уж самое большее, по разу в неделю. Два часа в неделю. Вы не измерили и не спросили себя, чем же мы заняты еще 22 часа суток, а в неделю 22 x 7= 154 часа при ежемесячном же посещении 22 х 30 = 660 часов. Но и это не все, повторяю не все: множество из толпы бывает в кинематографе не чаще раза в год, двух раз в год. И что за младенчество: войти в кинематограф, увидеть, что все лавочки заняты и закричать на подобие Иеремии: «Погиб народ мой, погиб Иерусалим!». Явно, что все лавочки заняты, но на всех-то лавочках сидит 60 человек, а на Гороховой улице, где стоит один кинематограф живет 10.000 человек. Согласитесь, что 60 человек из 10.000 человек не так уж прискорбно. Ну вот и вы были в кинематографе, и, судя по --">Книги схожие с «К. И. Чуковский о русской жизни и литературе» по жанру, серии, автору или названию:
Василий Васильевич Розанов - Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского. Опыт критического комментария Жанр: Публицистика Год издания: 1998 Серия: Антология мысли |
Василий Васильевич Розанов - Чаадаев и кн. Одоевский Жанр: Критика Серия: Литературная критика |
Разумник Васильевич Иванов-Разумник - Изысканный жираф Жанр: Критика Серия: Литературная критика |
Другие книги из серии «Литературная критика»:
Василий Васильевич Розанов - А. С. Пушкин Жанр: Критика Серия: Литературная критика |
Василий Васильевич Розанов - Ибсен и Пушкин - «Анджело» и «Бранд» Жанр: Критика Серия: Литературная критика |
Василий Васильевич Розанов - Среди иноязычных (Д. С. Мережковский) Жанр: Критика Серия: Литературная критика |
Василий Васильевич Розанов - Суворин и Катков Жанр: Критика Серия: Литературная критика |