Василий Васильевич Розанов - Труды М. В. Ломоносова

чудесным для зрителя и читателя, непрерывно во всем XVIII веке видящего лишь оды, басни, любовную лирику и самые неестественные трагедии и поэмы. Когда читаешь Ломоносова — впечатление непрерывного чуда ложится неодолимо на душу.

«Meditationes de solido et fluido, — auctore Michaele Lomonosow» (без перевода на русский язык). Это его «Рассуждение о твердых и жидких телах» напрашивается быть придвинутым к громадному тому исследований Д. И. Менделеева «О растворах».

«Явление Венеры на солнце, наблюденное в Санкт-Петербургской Академии наук мая 26 дня 1761 года».

Переводный громадный труд:

«Описание в начале 1744 года явившейся кометы купно с некоторыми учиненными о ней рассуждениями через Готфрида Гейниуса, Императорской Академии наук члена, — причем напереди предложено сокращенное рассуждение о состоянии и свойствах всех комет, переведенное из Шамберовой Циклопедии».

«Рассуждение о размножении и сохранении российского народа». В высшей степени трезвое и всеохватывающее рассуждение, — куда вводно вставлены до сих пор верные наблюдения и до сих пор практические меры «против» — 1) «О истреблении праздности у российского народа», «О исправлении нравов и о большом народа просвещении», «О исправлении земледелия», «О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств», «О лучших пользах купечества», «О лучшей государственной экономии» и проч. Если там, в рассуждениях о химии и физике, о кометах и проч. Ломоносов как бы подает руку Менделееву и Бредихину, то здесь («О размножении ремесленных дел и художеств») он подает руку коммерческим и техническим школам Витте.

«Российская грамматика» (1755 г.). Здесь расчленен язык русский на все его формы и дан весь тот материал описательный и изъяснительный, какой дается до сих пор в русских грамматиках. Ломоносов в издании нашей грамматики сотворил камни, прочие лишь шлифовали их. Замечательны слова его об языке русском, сказанные в посвящении книги великому князю Павлу Петровичу:

«Повелитель многих языков, язык российский не токмо обширностью мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием, велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему, трудов прилагали. Но кто неупрежденный великими о других мнениями прострет на него разум, и с прилежанием вникнет, тот со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с Богом, немецким — с неприятелями, итальянским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того крепость и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем: не языку нашему, не недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей (однако 210 страниц. — В. Р.) и общий чертеж всей обширности, Российскую грамматику».

Какое течение речи! Как его не заучивают в гимназиях!! Почему для гимназистов не переиздается копировально, с рисуночками и сохранением типа бумаги и шрифта, — эта превосходная грамматика? Почему Кугель и Гессен пишут таким лакейским языком через 15 лет по смерти Ломоносова? Куда мы ушли и где мы вообще сидим после сего исполина мысли, слова и русского достоинства. Плакать хочется.

«Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки».

«Краткий Российский --">