Наталья Александровна Селиванова - Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях

— Тогда была очередная кампания по работе с молодыми, объявленная сверху. А уж моложе меня из авторов редакции прозы не было. Так поддержали молодой талант.

— В твоей статье-воспоминании о судьбе «Каталога» мне почудилась ирония. Действительно все протекало безмятежно? И страшно не было?

— Было. Козловского посадили, Бермана выслали из страны, меня возили на допросы в КГБ, в моей квартире был обыск… Когда много лет тебя не печатают и не ставят твои пьесы — это очень неприятно, а для многих — настоящая трагедия. Мои коллеги шли в кочегары и в могильщики. А чернуха, жизнь в подполье накладывает отпечаток на характер человека, на его творчество. И слава Богу, что у меня была возможность зарабатывать пером — я много работал в журналистике. А ведь для других и этот путь был закрыт.

Конечно, начало 80-х было особенно противным периодом. Но всегда было и другое: просто жизнь, любимые женщины, путешествия, книги, собственное писательство. Разве этого мало, чтоб не унывать?

— В «Двойном альбоме» помимо романа, о котором ты упомянул, есть еще и вторая книга — рассказов о фотографировании. Прочитав ее, я поняла, что ты принадлежишь к тому движению в нашей прозе, которое в критике имеет название «новой волны». Однако я никогда не встречала твоего имени в перечислении: Ерофеев, Попов, Пьецух, Толстая…

— Что и замечательно. Ведь глупо говорить о том, что эти авторы представляют некую «новую волну» в словесности: они очень разные: одни — новее, другие — не очень. Это «новая волна» в общественно-социальном смысле. Они когортой составили как бы новый литературный истеблишмент, недаром мы все почти ровесники. Ну, а в истеблишмент не записываются. Это итог тактики, политеса, дипломатии и хорошо поставленной рекламы. Ну и выдумки критиков, сочувствующих на трибуне той или иной команде. Но, отбросив посторонние соображения, можно сказать, что каждый все равно кончит за собственным столом в одиночку. К слову, все перечисленные тобой — мои знакомые, приятели и товарищи.

— Ты пишешь новую книгу?

— Да. И, увы, на сей раз без договора. Она называется «Дорога в Рим». Роман в новеллах. Это авантюрный роман, герой которого, меняя женщин, питает иллюзию, что приближается к некоей заветной цели. По форме что-то вроде записок Казановы. Или манновского «Феликса Круля».

— Как ты оцениваешь нынешнюю театральную ситуацию? Ведь кругом просто стон стоит — театр гибнет, никто в него не ходит…

— Да ничего подобного! Последний сезон в Москве открылся рядом блестящих премьер: во МХАТе «Горе от ума» — народу битком. Виктюк показал «Лолиту» Олби — яблоку негде упасть. Чеховский фестиваль прошел в общем удачно. На полных парах работает Миша Макеев в Театральных мастерских, Леша Левинский — в Международном театральном центре им. М. Н. Ермоловой. И это первое, что пришло на ум. Нет, как раз в театре намечается явственный ренессанс. Помимо того, что публика устала от толстых журналов, видео и дурного кино, она устала и от разъединенности, одиночества. А театр — это не только зрелище, но и общение.

— Ты описываешь весьма оптимистическую ситуацию. Примеряешь ее не себя?

— Я говорю лишь о первых симптомах оживления. Повсюду играют классику. Это хорошо: скоро заиграют и нас, современников.

— А пока?

— Есть кое-какие проекты. По просьбе Лодзинского театра и Валерия Фокина написал пьесу по роману «Братья Карамазовы». Недавно закончил пьесу для американцев.

— Как называется?

— «Русские едут, как во сне». Про некоего господина моих лет, который уехал в 70-х в Штаты, а сегодня хотел бы вернуться в Россию. Это для чикагского «Органик-Сиатр». Бог знает — понравится ли им?

— А что ты думаешь о сегодняшней жизни? Ты ею доволен?

— В бывшем Советском Союзе все было искусственно, все было придумано: экономика с общенародной собственностью, цены, засилье КПСС и КГБ. Когда открылась вся эта омерзительная ложь, я удивляюсь, что мы еще не живем по карточкам. Я предполагал, что будет гораздо хуже. Конечно, уровень жизни низкий. Но все в конце концов сбалансируется. Признаться, меня это мало занимает. Меня беспокоит издательское дело, которое умирает прямо на глазах. Книги современных авторов почти не выпускают. Да это и естественно. Литература начинает занимать свое место. Почетное, но скромное.

ГАЗЕТА МОСКОВСКИЙ