Вадим Векслер - Суд над Ницше

основополагающей сущности мира. У Ницше была задумка серьезно развить идеи своего учителя, но он забросил этот проект, не доведя его до вразумительного результата, переключившись на что-то иное. (Как и отрекся от самого Шопенгауэра, посчитав свою приверженность к его философии просто юношеским наивным недоразумением.)

В итоге мы имеем лишь разрозненные упоминания самого термина, разбросанные в хаотичном порядке по поздним работам (когда сознание автора уже начинало затуманиваться), без осмысленных подробных разъяснений сути самой идеи, отдельно посвященных ей текстов, дополнительных материалов в ответ на обязательно возникающие возражения со стороны ученого сообщества, и т.д., и т.п.

И в этом нет ничего удивительного, так как «Воля к власти» – это пустышка, это не серьезная концепция, не философская доктрина, а просто одна среди множества других мыслей Ницше, занявшая его на непродолжительное время и впоследствии лишь мелькающая в текстах как банальный, обессмысленный многократными, как при чтении мантры, повторениями лозунг. Упоминаемая к месту и не к месту, «Воля к власти» как тезис так до конца и не объясняется, не развивается и начинает восприниматься просто как блеклый штамп «исправленному верить».

В последних работах Ницше ещё неоднократно грозился осчастливить мир новой великой книгой, где, видимо, и планировал обосновать эту идею. Но трактат при жизни так и не был написан, а после смерти выпущенной оказалась уже под-/недо-/делка.

3. Сверхчеловек

Здесь уже более серьезная история, заветный убойный козырь, на который Ницше пытался делать ставку в процессе создания «Так говорил Заратустра». Он собирался именно «учить» о сверхчеловеке, увлекая свою паству на новый путь развития. Но и тут выявилась существенная, более того – неустранимая проблема. Так как сутью идеи о «сверхчеловеке» оказалась не вдумчивая концепция, которую можно исследовать, прорабатывать или развивать.

На самом деле автора так сильно увлекла лишь мечта о взрывном прогрессе, скачкообразном развитии, по сути – перерождении человека, его ума и духа. Только сказка, в которую Ницше очень хотел верить, хотя сам понимал, насколько это маловероятно. Не квинтэссенция философской мысли, а наивная прекраснодушная фантазия о преодолении слабости, пошлости и набора иллюзий (в первую очередь – мещанской христианской морали), свойственных человеку современному. (Не только автору в девятнадцатом веке, но и нашему поколению: за прошедшее время в этом отношении принципиально мало что изменилось.)

И все последующие коннотации с нацизмом, расовой теорией и уничтожением «Untermenschen» стали лишь беззастенчивым паразитизмом на закрепившемся в массовом сознании утрированном представлении о понятии «сверхчеловек», не имеющем с реальной сутью практически никаких пересечений. Яркий, броский образ был просто ловко подхвачен обезумевшими фанатиками, чтобы наглухо залепить им перекошенное окно в свой лицемерный радостный ад размером с пол-Европы.

Ницше в самом жутком кошмаре не смог бы представить толпы марширующих в ногу биологических манекенов, сжигающих книги и живых людей миллионами.

Возможное объяснение

Беда в том, что исследователям и поклонникам очень хочется систематизировать невероятно разнообразное творчество и многокомпонентное осколочное мировоззрение парадоксального ума великого философа, и они непреднамеренно всё утрируют. А такие громкие, эпичные названия как «Воля к власти» и «Вечное возвращение» притягивают их наибольшее внимание и чрезмерно будоражат умы.

(Тяга к хэштегам была велика во все времена, а #сверхчеловек звучит не только гордо, но и могуче, провокационно и перспективно в качестве рекламы и раскрутки собственных работ.)

Конечно, Ницше сам придавал серьезное значение этим трем темам, но он не смог или не захотел подробно, детально разъяснить их логику, структуру своим читателям, оставляя слишком широкое поле для возможных толкований и вольных интерпретаций. Может быть, он полагал, что достаточно провозгласить: «Я учу о Сверхчеловеке!», или «Существует только воля к власти!», и люди всё поймут сами. Но на выходе получилось, что эти громогласные заявления не подкреплены почти ничем.

Поэтому и осуждать их не вполне правомерно: всё равно что ожесточенно спорить

--">