Нина Михайловна Молева - Московская мозаика

Чоглокову летописная запись не грешит недостатком подробностей: «1701 года июня в 19-м числе, в 11 час, в последней четверти… учинился пожар в Кремле городе, а загорелись кельи в Новоспасском подворье, что против задних ворот Вознесенского монастыря. И разшелся огнь по всему Кремлю, и выгорел царев двор весь без остатку, деревянные хоромы и в каменных все, нутры и в подклетах и в погребах запасы и в ледниках питья и льду растаяло много от великого пожара, не в едином леднике человеку стоять было невозможно; и в каменных сушилах всякие запасы хлебные, сухари, крупы, мяса и рыба. И Ружейная полата с ружьем, и мастерские государевы полаты… И на Тайницких воротах кровля, и набережные государевы полаты, и верхний и нижния, кои построены в верхнем саду, выгорели; и на Москва-реке струги и на воде плоты и Садовническая слобода без остатку погорели; и в Кадашове многажды загоралось. И того дня было в пожар в Кремле невозможно проехать на коне, ни пешком пробежать от великого ветра и вихря; с площади подняв, да ударит о землю и несет далеко, справиться не даст долго; и сырая земля горела на ладонь толщиною».

Но этот пожар не слишком опечалил Петра. Опустошенный Кремль представлял великолепную площадку для осуществления давно задуманных планов. Выбор падает на наиболее пострадавшую его часть - между Никольскими и Троицкими воротами, и уже через пять месяцев следует распоряжение снять план участка, «и ‹на том месте строить вновь Оружейной дом, именуемый Цейхауз, по чертежам, каковы даны будут из Преображенского». Строителем назначался «выезжий иноземец Саксонския земли каменного и полатного строения мастер Христофор Христофорович Кундорат», надсмотрщиками - Иван Салтанов и Михаил Чоглоков. Получалось так: с одной стороны, строитель, с другой - живописцы. Сочетание, несомненно, необычное, но и не случайное. Петр придавал слишком большое значение новому огромному хранилищу оружия, чтобы в выборе исполнителей положиться на волю случая.

Сведения о начале строительства Арсенала разыскал еще в прошлом столетии замечательный историк Москвы Иван Егорович Забелин. Их повторил за ним Игорь Грабарь в своей «Истории русского искусства». Приводят оба исследователя еще одну примечательную подробность. «Кундорат» с самого начала не поладил с руководившим Оружейным приказом дьяком Алексеем Курбатовым. Курбатов чинил «Кундорату» всяческие препятствия и, между прочим, во время одной из ссор прямо заявил, что Чоглоков строительное дело знает «в десять раз лучше». Если даже считать, что в пылу ссоры возможно любое преувеличение, - а Курбатов вообще отличался бурным темпераментом, - все равно такое сравнение должно было иметь под собой хоть какую-то почву. Иначе откуда пришло бы человеку в голову сравнивать архитектора с распорядителем ассигнований, администратором?

В рассказе о поиске все выглядит просто: одна находка влечет за собой другую, один факт дополняется другим. Кто узнает, что между двумя короткими фразами порой лежат недели, подчас месяцы работы, вынужденных перерывов, ошибочных предположений, разочарование и новые приливы надежды.

Ни Забелин, ни Грабарь ничего не могли добавить к своим скупым сведениям. Просто тот архивный фонд, с которым они столкнулись, ничего другого и не содержал. Документы же Оружейной палаты, которые оказались в моих руках, им были незнакомы. Значит, имело смысл основательнее заняться «столбцами», как назывались ведомости Оружейной палаты. Раз в них фиксировалась выдача средств на строительство Арсенала, туда не могли не попасть и какие-то иные связанные с этой работой сведения. В конце концов, достаточно просто вернуться к началу строительства и пересмотреть заново три-четыре года, тысячу с небольшим листов.

Снова зал Государственного архива древних актов. Плотный ряд тесно составленных столов. Сухое пощелкивание проекционных аппаратов, сладковатый запах перегретой пластмассы - все больше документов выдается в микрокопиях. Взбухшие сшивки дел на тяжелых неуклюжих пюпитрах - почти как у переписчиков в Древней Руси. И снова 1701 год. Только теперь уже многое воспринимается иначе.

Понятно, почему в нем мало листов: не так просто было все восстановить и наладить после пожара. К тому же мастеров отзывали в армию, в закладывающийся Петербург, начинали функционировать другие аналогичные ведомства. Оказывается, в штате Оружейной палаты был свой «архитектурного дела мастер» Георг Вилим --">