Павел Наумович Берков - История советского библиофильства

«библиофилия» и «библиофильство» — различны! П Н. Берков в своей книге «О людях и книгах» 1965 г. защищал удачно и умно различные аспекты любви к книге, в «Русских книголюбах» 1967 г. — самое выражение «книголюб». Добавить к его очень тонким и верным замечаниям здесь почти нечего, а вместе с тем следует. Публикуемая «История советского библиофильства» П. Н. Беркова осталась не совсем завершенной. В предисловии к ней преждевременно ушедший от нас автор говорит о примечательных накопленных им уже материалах к «Словарю советских библиофилов», книголюбов, книгособирателей последних десятилетий. Автор этого «вступления» в переписке и в личном общении с П. Н. Берковым не все успел и сумел сообщить жившему в Ленинграде автору «Истории советского библиофильства» по истории московских книжных дел 1920-х годов. И сказать в этом вступлении желательно нечто, представляющееся существенным, по общим вопросам темы, которой посвящены три последние книги П. Н. Беркова, «О людях и книгах», «Русские книголюбы» и публикуемая «История советского библиофильства», посмертная.

Друг книги! Это самое емкое, самое простое и широкое, самое понятное и человечное и самое вместе с тем неотчетливое выражение всей темы или области, в которой работают библиотекари и читатели, библиографы и статистики, книгопродавцы и покупатели книг, собиратели и посетители выставок книжной графики, издатели и художники… И фантасты, как Рэй Бредбери, описывающий жуткий мир торжествующей капиталистической псевдоцивилизации, в котором все книги уничтожаются. И деятели электронной микроинформации, стремящиеся заменить книгу перфорационной лентой или микрофильмом, не являются ли такими же врагами книги, как грибоедовский персонаж, желавший «собрать все книги бы да сжечь». Особость Друга книги — это его приверженность к книге — как к слову. Сообщение, информация, общение, речь, обучение, сведения, знания — все это смысл, содержание «книги», которая «огромная сила» (слова В. И. Ленина, сказанные им А. В. Луначарскому в первую ночь Октября). И это — главное. Здесь основным является чтение, освоение книги. «Читать» можно и статистические таблицы, где наборного текста меньше, чем цифр, и фотоальбом. Друг книги — тот, кто распространяет, ценит, так или иначе участвует и сотрудничает в общем деле неисчерпаемых возможностей книжного делания. Он — просветитель. Он будет бороться во имя этого с употреблениями во зло печатного станка, во имя информации — с дезинформацией. Друг книги — прежде всего и в самой своей сути — общественный человек. Деятель. «Собственником», собирателем, он быть не обязан. Быть может, исключительным примером друга книги является скромный и бескорыстный библиотекарь (история русской культуры помнит таких), который именно потому, что он друг книги, становится незаменимым другом читателя…

А библиофил? Тот, кому острые, чуть насмешливые слова посвятил Анатоль Франс, умело характеризованный П. Н. Берковым в одной из его опубликованных уже «книжных книг»? И В. И. Ленина, и А. М. Горького мы предпочитаем называть друзьями книг в том широком смысле, какой мы постарались придать выше этому понятию. В более специальном и сознательном смысле друг книги становится неизбежно книголюбом. Это — требовательный не только друг, но и критик книги. В. И. Ленин дает тому замечательный пример. Он оставил нам не только золотые слова: книга — огромная сила, которые надо было бы начертать над входом в каждую библиотеку. Ленин писал же М. Елизарову и сестре своей: «Типографская аккуратность и изящество очень важны». В. И. Ленин объявил же выговор своему ближайшему соратнику В. Воровскому за неряшливое издание важной брошюры и подписал постановление Совнаркома в один из самых первых и трудных годов революции о выпуске сугубо ученого труда академика И. П. Павлова «в лучшей типографии в роскошном издании». Это — дружба с книгой, переключенная в подлинную, полную уважения любовь к ней. Тысячи переходов! Дружба и любовь — нераздельны, переходят одна в другую, являются в сути взаимоопределяющими. И все же — различаемыми! Дружба может быть строго рациональною, любовь всегда горячо эмоциональна. Она может вызвать — опять золотое слово В. И. Ленина! — ощущение, что «без книг — тяжко». И любовь к книге может не быть страстью к книгоприобретению. И любить, и ценить книгу можно в общественной и государственной библиотеке не меньше, чем «у себя», в библиотеке личной. И --">