Алексей Александрович Маслов - Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз

духами предков.

По сути, даже многие современные китайские культы и верования, не говоря уже о древних, представляют собой попытку проникнуть в царство духов и соприкоснуться со своими предками. Это не что иное, как одно из проявлений культа мертвых, столь распространенного в древнем мире, но принимающего более мягкие формы в современной жизни, например регулярного поминовения усопших.

В Китае же многие искусства, в том числе живопись, поэзия, были нацелены на то, чтобы обратить сознание человека в глубь истории, где он сможет не только узреть лики своих предков, но и вступить с ними в «духовное соприкосновение» (шэнь хуэи). И священной здесь оказывается не столько сама история, сколько способность китайской культуры превратить историческое время в реальный мост между миром посюсторонним и миром потусторонним, между людьми и духами.

Эта книга — о том, что китайское сознание тысячелетиями оперировало универсальной мифологической символикой взаимодополнения противоположностей, и на основе этого построено осознание не только мира, но и истории.

Два взаимодополняющих и взаимоотрицающих начала инь и ян стали буквально символом всей китайской традиции. И все же вряд ли стоит считать это свойством исключительно китайской традиции, поскольку у многих народов мира на начальном этапе их развития преобладали представления о развитии мира как о чередовании противоположных начал. В изображениях это нередко выступало как лунно-солнечная символика. Универсальный принцип практически любой мифологической системы предполагает наличие парных оппозиций или двоичной классификации явлений.

Характерной особенностью именно Китая является то, что через мифологический по сути принцип бинарных оппозиций осознаются все явления жизни и, более того, весь процесс протекания истории как периодическая смена хаоса и порядка. Эта особенность восприятия мира и истории через противоположности, которая у многих других народов ушла в прошлое, в Китае до сих является частью обыденного мировосприятия.

Эта книга — об особой «тайнописи» или символике, окружающей это сакральное пространство.

Стоит ли полагать, что вселенная для китайцев — такая же, как и для нас? Ведь она могла пониматься по-другому, восприниматься по-другому, но мы, переводя их реалии на наш язык — язык художественных описаний, научной литературы, оказались вынуждены приблизить китайскую древность к западной современности. У Китая сложился свой язык, не сводимый собственно к китайскому языку. Он вышел из культуры магической, оккультной, из традиции медиумизма и индивидуального общения с Небом. Многие из тех описаний, которые на первый взгляд представляются глубоко символичными или мифологичными, являются изложениями видений магов.

В сущности, в Китае нет ничего абсолютно загадочного, равно как и нет ничего полностью открытого. Существует лишь определенный язык культуры и символов, который нами не всегда адекватно и правильно воспринимается. Именно об этом языке культуры и пойдет речь.

Символический язык Китая, порожденный древнейшей магической культурой и оккультной практикой, оказался настолько могуч и громогласен, что порой может совсем скрывать ту изначальную сущность, которая лежит в его основе.

Существует символика очевидная и простая, сведенная к соответствию ряда символов определенным качествам. Так, например, на картинах бамбук соответствует стойкости и самоотверженности, а по геомантическим правилам фэншуй не следует располагать жилище вблизи «вредоносных мест». Эти правила знает практически каждый китаец, и они живут на уровне народных поверий и привычек. Наряду с этим существует значительно более глубокая символика, связанная с переживанием такого состояния, которое недоступно в обычной жизни человека. Это и есть то, что обычно именуется мистическим опытом и вокруг чего построено множество оккультно-мистических систем. Сведенный к ряду знаков и символов, представленный через многоцветие всей китайской культуры, эстетики, поэзии, живописи, философии, для стороннего наблюдателя этот опыт может восприниматься как нагромождение частных сущностей. Однако, по точному выражению Рене Генона, «символизм — это точная наука, а не пустые мечтания, в которых может резвиться индивидуальная фантазия»2. В Китае этот магический символизм имеет свою весьма запутанную логику, по которой можно --">