Бен Чу - Мифы о Китае: все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!

Лондона и Сан-Франциско звучал не мелодичный мандаринский, а местный кантонский диалект, который иностранцы называли «якити-як»^[1]. Среди крестьян, отправившихся на поиски своего счастья в бурные времена, предшествовавшие концу Цинской императорской династии, был и дед моей бабушки, Чау Касам.

Сохранилась фотография Касама, человека с добрым лицом и сияющими глазами, однако семейное предание не дает точного ответа на вопрос, отправился ли Касам в Америку или в Канаду и каким бизнесом он там занимался. Известно лишь, что ко времени возвращения в Китай вскоре после положившей конец императорскому правлению революции 1911 года бывший нищий крестьянин превратился в состоятельного человека. Касам осуществил мечту каждого китайского эмигранта: возвратиться домой «одетым в вышитые шелка». Он использовал нажитый капитал для постройки обувной фабрики в расположенном поблизости городе Кайпине, удовлетворяя растущий спрос на одежду в западном стиле. По деревенским меркам семья процветала. Касаму хотелось иметь дом, который выражал бы его статус и приобщенность к западной культуре, поэтому, достав изображения балюстрад и классических рельефов, он в 1920‑х годах подрядил местного строителя для возведения этой европейского вида постройки посреди гуандунской сельской местности.

В Китае тем не менее богатство часто бывает недолговременным. «На три поколения богатства не хватает» — гласит старая пословица, которую можно отнести и к истории нашей семьи. Сын Касама, мой прадед Чэньгун, оказался транжирой и бездельником и пристрастился к курению опиума. После смерти Касама фабрика досталась ему, что привело к ее быстрому банкротству. В 1939 году Чэньгун умер от передозировки. Наркотик, жестоко навязанный Китаю Британской империей в результате «опиумных войн» предыдущего столетия, сыграл трагическую роль в разорении моей семьи. Японская оккупация Гуандуна и хаос гражданской войны между националистическим правительством Чан Кайши и коммунистическими повстанцами Мао Цзэдуна довершили обнищание.

Дочь Чэньгуна, моя бабушка, и мой дед, музыкант-любитель из соседней деревни, поняли, что будущее не предвещает ничего хорошего. Как и Касам двумя поколениями ранее, они покинули Чунволэй. Следуя примеру родственника, владевшего прачечной в Англии и неплохо зарабатывавшего, они решили эмигрировать. Семья упаковала свои пожитки и вместе с двумя маленькими сыновьями, младшим из которых был мой отец, покинула Китай, чтобы никогда уже не вернуться. Семья Чу ничего не знала об Инкуок — Англии, кроме того, что эти слова означают «отважная страна» и что в ней их ждет жизнь более безопасная и сытая, чем на родине. Они обосновались в Шеффилде, где в 1960 году дед открыл собственную прачечную. Подобно многим другим эмигрантским семьям, им приходилось много и тяжело работать, стирая рубашки, крахмаля воротнички и гладя простыни, чтобы прокормить семью и обеспечить для нее лучшую жизнь.

Здесь, среди йоркширских холмов, мой отец встретил мою мать-англичанку. Со временем молодые супруги переселились в Манчестер, где в 1979 году родился я. Мои старшая сестра, младший брат и я — наполовину англичане, наполовину китайцы: в нашей крови и культуре — сплав Востока и Запада. Пять дней в неделю мы посещали начальную школу, принадлежащую англиканской церкви, а по субботам и воскресеньям ходили в китайскую школу; по субботам мы ели рис, а по воскресеньям — жаркое из говядины.

В 1984 году Восток призвал моего отца к себе. GEC, инженерная компания, на которую он работал, направила его в Гонконг. В то время эта территория, расположенная рядом с южным побережьем Китая, все еще находилась под управлением Британской короны, однако уже ненадолго. В том же году Маргарет Тэтчер подписала соглашение с китайским лидером Дэн Сяопином о возвращении Гонконга под контроль Пекина в 1997 году. Итак, в то время как годы британского владычества подходили к концу, мы жили там в течение двух лет в замкнутой атмосфере тесного круга европейцев и американцев, ведя комфортабельную жизнь, вращавшуюся вокруг загородных клубов, международных школ и разнообразных роскошных курортов на побережье Южно-Китайского моря. Именно в эти благословенные времена я впервые побывал в материковом Китае, чтобы встретиться с семьей отца — с теми, кто остался жить на родине.

Все они покинули Чунволэй и переселились в столицу провинции, Гуанчжоу (прежний --">