Рул Стеркс - Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

указателе. В китайских именах сначала идет фамилия, затем имя (например, в имени Сыма Цянь Сыма – фамилия, Цянь – имя).

Глава 1 Китай во времени и пространстве

Что такое Китай? Кто такие китайцы? На первый взгляд подобные вопросы могут показаться излишними: это все равно что спрашивать Сократа, находятся ли Афины в Греции. Но задуматься тем не менее стоит.

Китайскую историю, как и европейскую, нельзя свести к линейному развитию неизменно статичной и монотонно однообразной части света. Учебники, путеводители и документальные фильмы тиражируют одну и ту же фразу, звучащую примерно так: «От остального мира Китай отличается тем, что он может похвастаться непрерывностью развития цивилизации, которая существует по крайней мере два с половиной тысячелетия» (или, вероятнее, даже дольше). Неудивительно, что при каждом удобном случае об этом с гордостью напоминают китайские политики, дипломаты и прочие общественные деятели. Да, многое в Китае имеет потрясающе древнюю историю. Но, как справедливо отметил социальный историк Вольфрам Эберхард, величие цивилизации определяется ее достижениями, а не заявками на максимальную древность. Бесспорно, достижений Китаю не занимать. Но претензии на принадлежность к «наиболее древней из существующих цивилизаций» на основе «самой длительной исторической преемственности» могут также создавать почву для скрытых или безосновательных притязаний на культурную исключительность.

Мы можем или даже должны прислушаться и к альтернативным трактовкам. Одна из них обратила бы наше внимание на то, что в истории Китая моменты политического и географического единства перемежались веками раздробленности. За один только период, продолжавшийся с начала III до середины X в. н. э., над территорией Китая или ее частями властвовали более сорока пяти династий. А если заглянуть еще дальше в глубь времен, то обнаружится, что более десяти столетий прошло, прежде чем в 221 г. до н. э. страна впервые преобразовалась в империю. Иначе говоря, историческая преемственность в Китае отмечена множеством разрывов. На протяжении длительных отрезков времени общественная элита и высшие чиновники правящих режимов не были этническими китайцами. Скажем, около четырех веков исторической хронологии Китая приходятся на господство монголов и маньчжуров (династии Юань и Цин).

Чтобы перестать воспринимать Китай как монолитного великана – спящего, беспокойного или восстающего, стоило бы трактовать его историю как историю регионов, понимая, что его население было географически, а зачастую и этнически разнообразным, а перед представителями власти неизменно стояла нелегкая задача примирять отдельные части страны с требованиями, предъявляемыми политическим центром. Последнее оставалось важнейшей задачей любой власти, стоящей во главе Китая, – от императорских домов прошлого до коммунистической партии и тех, кто у руля теперь. Наличие самобытного и выраженного регионального сознания накладывает отпечаток на всю долгую историю Китая. Одна из ее констант – разделение страны на север и юг. Постепенное распространение на юг народности хань, родиной которой был бассейн Хуанхэ, сыграло важнейшую роль в китайской истории. На севере политическое, общественное и экономическое развитие шло под влиянием постоянной угрозы вторжений кочевников-некитайцев. Гораздо менее населенные западные земли были воротами в Центральную Азию. В определенные моменты эти окраины Китайской империи оказывались в ряду самых многонациональных и многоязычных областей мира того времени. В сегодняшнем Китае регионализм продолжает занимать заметное место в политической повестке – это отражается, к примеру, в возродившемся интересе к локальному наследию или в спонсируемом государством изучении местных культур. В целом же, говоря о Китае, китайцах или китайском, мы в значительной мере руководствуемся соображениями терминологического удобства: это позволяет более или менее однотипно --">