Наталия Львовна Адаскина - К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество

Давыдовыми, Радищевыми — правнуками А. Н. Радищева^[3] — бывал в обстановке, отличной от простого, почти деревенского быта родного дома.

Уже в ранней юности наряду с любовью к родителям и трогательным осознанием себя будущим кормильцем возникало у него и чувство некоторого превосходства над темным и не очень практичным в жизни отцом и даже легкое раздражение от отцовской легкомысленной неустроенности. Горячую любовь к матери Петров-Водкин пронес через всю жизнь. В течение десятилетий он делился с ней новостями и размышлениями о житейских и профессиональных делах. По его детским дневникам и письмам мы можем почувствовать даже некоторую избалованность Кузьмы — единственного ребенка, любимца бабушек и родни. Четырнадцатилетний Кузьма был еще очень тесно связан с родными. В Самару мальчик переехал вместе с родителями, которые продолжали служить у Михайловых. Во время обучения в художественной школе Ф. Бурова^[4] он полностью находился на обеспечении семьи.

К. С. Петров-Водкин с родителями и дядей И. П. Трофимовым. Фото 1892 года

«Однажды проходя по Панской улице, — записал он в дневнике, — я увидел вывеску — „Уроки Живописи и Рисования“. А так, как рисование было моей любимой мечтой, то я и задумал попробовать счастие»^[5]. В дневнике юного Петрова-Водкина отражены переживания новой, непривычной среды, его размышления о будущей профессии, о призвании.

Необходимо отметить, что месяцы (с октября 1893 по апрель — май 1895), проведенные в школе Бурова, были временем быстрого взросления Кузьмы Петрова-Водкина, временем превращения его из увлекающегося впечатлительного подростка в юношу, обдумывавшего выбор профессии, осознавшего свое место в жизни. «Скоро исполнится год моего пребывания в Самарской рисовальной школе, — записал он 25 декабря 1894 года. — Не напрасен ли этот труд? Буду ли я в состоянии „жить“ и покоить своих родителей…»^[6]

Если знакомство с Буровым и его школой для юного Петрова-Водкина, только что приехавшего из заштатного Хвалынска, было счастливой случайностью, подарком судьбы, то весь дальнейший его путь в искусство был делом глубоко прочувствованным, продуманным и осознанным. В этот период он впервые всерьез начал задумываться над проблемами социального неравенства, в нем проснулась гордость простолюдина. «Неужели, — записал он в своем дневнике, — Слава нашей Великой Родины должна принадлежать только из высшего круга аристократии? Не живем ли мы все неустанным трудом русского хлебодара…»^[7]

Понятно, что подобные размышления шестнадцатилетнего юноши, имевшего за плечами лишь начальное образование, но обладавшего пытливым и склонным к философствованию умом и эмоциональной натурой, неизменно попадали в колею религиозных, порой богоборческих рассуждений. Неортодоксальная религиозность Петрова-Водкина сформировалась в своеобразной обстановке Хвалынска как центра старообрядчества и разнообразных сект. Вполне естественным было в тот момент и увлечение Львом Толстым: и его художественными произведениями, и его философской публицистикой.

Художественное образование в школе Бурова заключалась главным образом в последовательном копировании выбранных педагогом «образцов». Бесконечное копирование (за год Петровым-Водкиным было сделано около шестидесяти работ) не давало ученику ощущения новизны задач, поступательного развития художественного мастерства, чувства открытия, не могло ни научить полноценному решению изобразительных задач, ни создать насыщенную эмоциональную атмосферу занятий искусством.

Обучение в школе скорее ремеслу, чем мастерству, не могло полностью поглотить творческую активность молодого Петрова-Водкина, хотя он относился и к самому Бурову и к его методу преподавания с полным доверием и уважением. Напряженный процесс формирования личности, причем, как мы знаем, личности творческой, вел к тому, что уже в те годы Петров-Водкин начал заниматься литературой. Разумеется, нет ничего удивительного в том, что шестнадцатилетний юноша пробовал писать стихи и миниатюры в прозе. О складывавшемся характере, о высокой оценке собственных возможностей и в то же время об очень большой --">