Сергей Анатольевич Носов - Тайная жизнь петербургских памятников

недвижимости, под которой в их случае следует понимать постамент. Скажем, величественный постамент все того же Александра III однажды употребили на полезное дело – на пьедесталы для других памятников – Римскому-Корсакову и дважды героям Советского Союза.

Чаще бывает по-другому: не памятник переживает свой постамент, а постамент – памятник. В Петербурге можно встретить пустующие постаменты. Будь ты памятник царю, будь революционеру, твой постамент одинаково может лишиться тебя. Например, постамент памятника Бабушкину незаметно стоит в парке, еще недавно носившем имя этого революционера, так же, как напротив больницы, когда-то названной Александровской в честь царя Александра II, до сих пор стоит часть постамента памятника царю-освободителю. В ином случае отдельный постамент становится как бы сам новым памятником – так произошло с гранитной призмой, служившей до революции пьедесталом для памятника гренадеру Леонтию Коренному, герою войны с Наполеоном. Переместившись с Васильевского острова во двор музея Суворова, постамент, благодаря сохранившейся надписи «РОДНОМУ ПОЛКУ», стал восприниматься как памятник лейб-гвардии Финляндскому полку, что, в общем-то, справедливо: памятник и был в свое время установлен к юбилею полка на парадной лестнице офицерского собрания.

Произнося слово «увековечить», мы даже не задумываемся, насколько смертны памятники. Как бы ни были они «ориентированы на вечность», средняя продолжительность их жизни соизмерима с человеческой. Веками живут не многие, все они хорошо известны в лицо, и всем им когда-то, так или иначе, угрожала опасность. Да и что значит «веками»? Памятник Петру I, старейший в Петербурге, был закончен «всего лишь» к 1755 году, после чего еще сорок пять лет бесхозно пылился на складе, пока его не вызволил на божий свет Павел, чтобы установить перед Михайловским замком. И это, наряду с «Медным всадником» (1782), верхний возрастной предел. А вот памятник великому князю Николаю Николаевичу (Старшему) – другая конная скульптура, в Петербурге по счету пятая – простоял на Манежной площади четыре года (1914–1918). Или Сталина взять. На что казались незыблемыми – всего в городе было их пять, бронзовых, четырех открыли практически одновременно перед ноябрьскими праздниками 1949 года (через месяц после первых расстрелов по «ленинградскому делу»), а пятого еще через год, – простояли соответственно двенадцать и одиннадцать неполных лет, в аккурат до XXII съезда партии, принявшего известную резолюцию.

Лениных тоже заметно поубавилось. Вот, например, один из самых «молодых» Лениных, установленный перед стадионом его же имени, продержался, будучи гранитным, всего четырнадцать лет – вплоть до переименования стадиона. Став ненужным здесь, он приглянулся жителям города Полярные Зори, куда и был отправлен по их просьбе. На его месте в 1994 году появился бронзовый бюст Петру I (заменять Ильича Петром входило в традицию), но уже через несколько месяцев бронзовую голову царя весом в сорок килограммов украли злоумышленники. Тогда здесь торжественно открыли памятник другому Петру – легендарному футболисту Петру Дементьеву. Публика наивно принимала памятник за бронзовый, а он был всего лишь покрашен под бронзу. Памятник стал рассыпаться, и двух лет не прошло, как его, мягко говоря, утилизировали.

Есть такие патогенные зоны для памятников – стадион «Петровский», Манежная площадь, еще несколько.

Что касается «временных материалов», интерес к ним возник в годы Гражданской. Ладно памятник Володарскому, взорванный контрреволюционерами, погиб как единственный в своем роде, но ведь другим образцам «монументальной пропаганды», стремительно сгинувшим в силу естественных причин (нестойкость материала), счет уже в двадцатые годы шел на десятки. Но даже если не брать в расчет те, по большей части, гипсовые изваяния, число утраченных памятников в городе нашем будет на сегодняшний день где-то за семьдесят.

Стоит ли удивляться, что выставленные на обозрение памятники отнюдь не всегда жаждут публичности. Часто памятники пытаются стать незаметными, слиться с обшарпанными стенами заводских корпусов, спрятаться в кустах, что, к слову, весьма характерно для ведомственных Ильичей. Им действительно есть чего опасаться, они давно в группе риска. Даже высокостатусные Ленины – такие, как у Финляндского вокзала и на Московской площади, не могут не испытывать беспокойства. Хотя с этими все же --">