Орина Ивановна Картаева - Молитва Иванова

Дома нормально поем, подумал он, глотая слюну. Каспарян тоже не пошел в кафе. Он с собой из дома приносит обеды, дочка ему готовит. Запах такой, что с ума сойти можно — мясо, жареное на мангале, кинза, огурчик свежий, еще что-то аппетитное. Чавкает, сопит, шуршит пакетиками. Лаваш достал.

Иванов откинулся в кресле, вытянул под столом ноги, покрутил плечами, помял пальцами шею. Со скучающим видом, напевая, чтобы не было слышно рулад голодного желудка, вышел в коридор. Нашарив в кармане карту, пошел к вендинговому аппарату и купил бутылочку самого дешевого бульона с сухариками. Крупными глотками, морщась от гадливости, выпил его прямо в коридоре. Желудок заурчал еще громче. Иванов подумал и купил гвоздичный пряник, подумав злорадно: а не все Каспаряну благоухать, пусть-ка гвоздики понюхает. Каспарян гвоздику терпеть не может. Ну и пусть.

Вернулся в кабинет, сел, прислушиваясь к себе. Ничего, усвоился пряник с бульоном. Ладно, что тут у нас еще. Заявок за неполных двадцать минут пришло восемнадцать штук. Озвереть можно. Это никогда не кончится, с отчаянием подумал он. Но взял себя в руки, стал читать внимательно, и потихоньку раскидал заявки. Пока делал эти восемнадцать штук, пришло еще четыре жалобы и двадцать две заявки. Это ни-ког-да не кончится, повторил он про себя, отвечая на очередную жалобу.

Господи боже мой, ну хоть бы что-нибудь случилось. Хорошее что-нибудь. Пусть дочка Каспаряна в меня влюбится… Не то. Пусть мне зарплату поднимут хотя бы. Опять не то. Скарабей пусть уволится. Или, черт с ним, пусть на повышение уйдет, но пусть только уйдет. И это — не то. Все меркантильное, земное, тухлятина бытовая, а не чудо. Ну хоть что-нибудь, ну, например…

Боже ты мой, я ведь даже придумать ничего не могу, подумал он с тоской. Даже на это не способен. Прав отец, прав, пилил себя Иванов, щуря дергающийся левый глаз. Ни одна девушка на меня не посмотрит, и поделом.

Он вспомнил вдруг, как сто лет назад позвонил однажды вечером матери и прямо спросил: мама, а как вы с папой познакомились? Первая любовь или как у вас все было?

Мать спросила — у тебя девушка появилась? Да нет, замялся Иванов, я так спрашиваю, чтобы было потом что детям рассказать. История семьи, так сказать. Дети? Голос матери потеплел. Мой мальчик вырос, уже совсем большой. Ты единственный из всех детей на меня похож как две капли. Остальные в отца пошли — тощие, голенастые, лупоглазые, а ты у меня красавчик получился… Иванов ждал, не перебивая. И дождался.

Оказывается, мать даже не замечала его отца. Это отец рассказывал, как первая красотка колледжа сохла по нему и боялась подойти, а оказалось все совсем не так. Она как-то пришла посмотреть на баскетбольный матч команды своего колледжа с командой физмат-колледжа, ей нравился капитан их команды Сергей Басюк (в последствии стал олимпийском чемпионом и известным тренером). А отец Иванова сидел в вечных запасных. Когда матч закончился, она пошла выразить удовольствие от матча Басюку, а отец вдруг выскочил ей наперерез, запутался в собственных ногах и упал, ткнувшись своим длинным носом прямо в ее ботинки. Вставая, стал извиняться и оглушительно пукнул.

Она так хохотала, так хохотала, до слез. Вась, ты не представляешь себе, как это было потешно, умора, ей-богу! Ну, пожалела его, пригласила в кафе. А то он руки бы на себя наложил от позора. Надо было спасти парня. Вот, собственно, и вся история любви, извини, малыш. Но Егор был очень милым, правда. И папаша из него получился замечательный.

Спасибо, мама, сглотнув кислую слюну, сказал Иванов. И добавил: но вряд ли я это твоим внукам буду рассказывать. А что такого, сынуль? Всякое в жизни бывает. Да, бывает, согласился Иванов и, попрощавшись с матерью, дал отбой.

Вот тебе и любовь. Нарочно не придумаешь. Главное, теперь отцу как-нибудь не брякнуть, когда нудеть начнет и попрекать Иванова холостячеством, что в курсе какой была большая и чистая любовь у его родителей.

Мать умерла двадцать лет назад, а отец до сих пор хранит ее видео и фото. Второй и третьей, и вообще никакой больше дамы сердца у отца не было. Он рассказывал всем, что так сильно любил мать Василия, что не мог даже смотреть на других дам. Но, судя по всему, это другие дамочки на него не смотрели.

Иванов вспомнил фото отца в молодости: высокий, сутулый, с длинными, почти до колен мосластыми граблями, кадыкастый, с тоскливым выражением лица. Красавчик. Странно, но у сестры Иванова, у Маргариты, все эти --">