Алексей Михайлович Величко - Правоспособность монарха

взятых из их книг» ¹⁷.

Подытожив, скажем, что редкие случаи определения царской правоспособности законом никак не отвечают привычным требованиям законодательного регулирования прав и обязанностей высшего лица в государстве. И, как правило, свидетельствовали лишь о том, что такой царь не является носителем высшей государственной власти, что над ним есть еще более высокий орган. Подобный пример приводил, в частности, Аристотель (384–322 до Р.Х.), указывая на царскую власть в Спарте, как основанную на законе, и тут же оговариваясь, что она не являлась верховной в полном смысле этого слова¹⁸. И действительно, по одному точному выражению, «так называемые» цари Спарты хотя и правили пожизненно, но являлись не более, чем наследственными чиновниками, чья власть была ограничена и подчинена группе из 5 эфоров¹⁹.

Некоторые схожие примеры можно обнаружить в законодательстве Западной Европы в Средние века, когда правоспособность отдельных королей определялась законодательными актами или была подвержена значительным изъятиям вследствие одновременного наличия и действия канонического, ленного, римского и обычного права²⁰. Но опять же по той причине, что такие монархи не являлись носителями высшей власти в собственном королевстве: над ними возвышалась фигура императора, которому de jure были подвластны государи Франции, Англии, Испании и остальные европейские правители. Только император Священной Римской империи считался абсолютным правителем этой обширной христианской державы²¹. Правда, нередко на эти же привилегии претендовал и Римский епископ.

Между тем понятно, что вообще без устоявшейся и конкретной правоспособности никакая верховная власть существовать не может. В таком случае государство просто перестало бы функционировать в качестве системы управления, законодательства и суда, рухнув под напором гигантских цунами социальной анархии.

И если в каком-либо случае закон ни словом не обмолвился относительно прав и обязанностей царей, то это за него сделал правовой обычай. Роль его столь велика, что обычное право, которое передавалось зачастую изустно из поколения в поколение, получило в Спарте, например, наименование «Законов Ликурга» (IX век до Р.Х.)²².

III

Но что такое правовой обычай, как не совокупность народных представлений о справедливости, рожденных из высших нравственных императивов религиозного содержания (поскольку они основаны всегда на вере), и формируемых отсюда правил поведения и норм, которых должны придерживаться все члены данного сообщества?! Сюда следует присоединить еще повсеместное убеждение, царившее в те века, что государство, т. е. организованное под эгидой единой власти сообщество людей, основано для общего блага: «Государственным благом является справедливость, т. е. то, что служит общей пользе»²³.

В древности повсеместно считалось, что государство создается действием божественной силы, орудием которой выступает верховная власть. Поскольку в основе государства лежит «божественный закон» (jus divinum), то и носитель верховной власти не может не быть священной и божественной особой. История достоверно свидетельствует о том, что именно абсолютная неограниченная монархическая власть издавна признавалась всеми не только наиболее удобной с практической стороны, но и всегда находила отражение в народных религиозных верованиях²⁴. Кроме того, государство всегда мыслилось людьми, как некое единство, и это единство, по общему мнению, должно было получить воплощение в зримом символе — монархе²⁵.

Происходил этот процесс «народного самоопределения» путем, далеким от научных исследований и кабинетных выводов. «Не надо воображать себе, что гражданская община при своем зарождении предварительно обдумывала то управление, какое ей следует установить, вырабатывала и обсуждала свои законы, устраивала и распределяла свои учреждения. Политические учреждения гражданской общины появились на свет вместе с ней в один и тот же день; каждый член общины носил их в себе, потому что они находились в зародыше в веровании и в религии каждого человека»²⁶.

В те века каждый народ, основываясь на своем религиозном культе, в собственных высших нравственных исканиях без подсказок приходил к пониманию того, какой должна быть царская власть, что позволено монарху и за что он несет ответ перед --">