Григорий Алексеевич Явлинский , Сергей Васильевич Брагинский - Стимулы и институты. Переход к рыночной экономике в России

сопротивлении этим переменам.

Вместе с тем объективная потребность в реформах, своего рода общественный заказ на них не только не исчезает, но, напротив, становится все более очевидной. Это, возможно, пока не столь заметно на самом верху общественной пирамиды, где достижение и удовлетворение частных целей или интересов создает иллюзию движения в целом в правильном направлении. Однако на нижних и даже средних ее этажах острота проблем общественного масштаба уже не может быть заслонена мелкими частными приобретениями и успехами.

Столь же очевидно и то, что такого рода общественная потребность будет пробивать себе дорогу даже в условиях укрепившегося в последние годы общественного застоя, располагающего к конформизму и уходу от активных проявлений протеста. При всей гражданской незрелости и пассивности основных слоев и групп российского общества монополия власти на активные политические действия не может быть полной и всеобъемлющей. Рано или поздно наиболее неудовлетворенные и склонные к действию группы из социально и экономически активных слоев общества неминуемо выдвинут политическую силу с позитивной программой.

И тогда со всей полнотой встанет вопрос: что и как нужно делать, чтобы избежать негативного развития ситуации и обеспечить поступательную модернизацию экономики и общества в России?

В первую очередь необходимо определить конечные цели. Ныне существующая ситуация, когда отсутствие системы представлений о будущем страны компенсируется абстрактными лозунгами «величия и процветания», аморфной и беззубой идеологией «центризма», не может быть более терпима. Необходимо решить, какие ценности будут культивироваться в нашей стране с ее противоречивым прошлым и не менее противоречивым настоящим, какое место она будет занимать в мире — в мире, который в обозримом будущем неизбежно будет оставаться внутренне разделенным, — через десять, пятнадцать, двадцать пять лет.

Реальность нашего времени такова, что мир продолжает оставаться крайне неоднородным. Наряду с группой стран, концентрирующих у себя большую часть наиболее ценных экономических ресурсов, в первую очередь интеллектуальных и технологических, а также финансовых и силовых, существует и будет существовать огромная мировая периферия, лишенная доступа к основной части благ, являющихся результатом использования этих ресурсов. Для России как страны, находящейся сегодня в «серой зоне», где имеются объективные предпосылки для движения в разных направлениях, существуют только два пути. Либо, используя эти предпосылки, попытаться стать частью ядра мирового капиталистического хозяйства (этот путь условно можно назвать «европейским выбором»), либо остаться на его периферии. Можно приводить аргументы в пользу того или другого варианта, но очевидным должно быть одно — никакого «третьего», «евроазиатского», какого угодно «своего» пути нет и не будет. Страх поступиться частью собственного суверенитета как аргумент против «европейского» или «евроатлантического» пути для России понятен и даже отчасти обоснован. Но единственная альтернатива — место на периферии мировых процессов. Эта альтернатива также неизбежно связана с ограничением государственного суверенитета — не обязательно формальным, но по существу еще более значительным, поскольку суверенитет и независимость имеют смысл только в той степени, в какой имеются практические возможности их реализации. (Суверенитет слабого и зависимого — это как свобода без денег: вроде бы есть, а воспользоваться невозможно.)

Чем отличаются страны, входящие в первую группу, от остальных? Общая и объединяющая их черта — наличие определенного набора базовых ценностей, к которым в первую очередь относятся примат прав человека, в том числе права собственности, индивидуальной свободы и социальная справедливость. Можно спорить о том, что первично, — эти ценности или экономическая эффективность. Является ли относительное экономическое процветание этой группы стран следствием приверженности их политической элиты названным ценностям, или, наоборот, экономическое благополучие создает возможности для более полной реализации принципов личной свободы, безопасности и сглаживания социального неравенства? Истина в этом споре, как водится, лежит где-то посередине, но главное в другом. Было бы контрпродуктивно, да и просто глупо пытаться немедленно --">