Аннит Охэйо - Племя вихреногих (СИ)

настоящий мужчина, успешно сдал все контрольные, и сейчас наслаждался заслуженной свободой…

Быстро обогнув школу, он вышел к главному входу, — и сердце на миг замерло. Там уже стоял желтый городской автобус, — и возле него несколько его товарищей.

Димка испуганно взглянул на часы — что, неужели всё же опоздал? — и с облегчением перевел дух. Всего-то четыре сорок, — а отъезд у них ровно в пять, чтобы по утреннему холодку пройти хотя бы самое начало маршрута. Похоже, не ему одному не сиделось на месте…

Торопливо поправив рюкзак, он побежал к ребятам.

— Светлов! Явился, наконец-то! — с ходу заявила Аглая Марецкая, вожатая их пионерского отряда — рослая, крепкого сложения девчонка, одетая, как и все они, в футболку и штаны от спортивного костюма. На ногах у Аглаи были китайские^[1] кеды тридцать восьмого размера, а на груди пламенел пионерский галстук. На взгляд Димки, сочетание забавное, но свои мысли он оставил при себе. Характер у Аглаи был, как у танка, и дураков перечить ей давно не находилось. Именно она «пробила» этот поход, когда Игорь Васильевич, руководитель кружка, вдруг срочно уехал по каким-то семейным делам, за что мальчишка почти готов был её расцеловать. Она да Сергей — душа и сердце их туристского клуба.

Рядом с Аглаей стояла Танька Ковалева, её лучшая подруга, и Андрей Гаюнов, её, так сказать, друг. Димка не знал, восхищаться ли его смелостью или считать его просто дураком. Он-то уважал Аглаю — но дружить с ней не стал бы ни за какие коврижки. Это же всё равно, что дружить с тигром, — не знаешь, то ли он тебя оближет, то ли съест. Взрывалась Аглая не хуже водородной бомбы, и все, кто попадал ей под горячую руку, икали потом очень долго. Сам Димка до сих пор с содроганием вспоминал последний Новый Год, — он всего-то уронил один шар для школьной елки, а Аглая разоралась так, словно он звезду для верхушки разбил. Даже из пионеров угрожала выгнать, хотя и прав-то таких не имела!..

Скандал, к счастью, оказался короткий, — Аглая как быстро взрывалась, так и быстро отходила, но новогоднее настроение она ему испортила. Ненадолго, конечно, — но всё равно обидно, хотя и шар жалко, его тоже люди делали…

Чуть в стороне, на составленных в рядок рюкзаках, сидели закадычные дружки — Борька Стеклов и Юрка Головин, и как всегда, о чем-то бодро трепались. Они прервались лишь на секунду, взглянув на мальчишку.

— Всем привет! — Димка вскинул руку в пионерском салюте.

— Ты б ещё честь им отдал, — тут же съязвила Танька, и Аглая зло фыркнула. Насмешек над пионерией она не терпела, даже от лучшей подруги.

— А что? До отъезда ещё двадцать минут, — удивился Димка. — Да и наших пока почти никого нет.

— Сережка уже здесь, и Машка твоя тоже, — немедленно пояснила Аглая. — Они в автобусе сидят.

— Машка не моя, — пробормотал Димка, чувствуя, как непонятно почему краснеют уши. Нет, всё же все девчонки — язвы. Вот нечего им делать, кроме как об этом самом языками трепать, невесты недоделанные! Ну, кроме Машки, понятно.

Подбросив рюкзак на плече, Димка бодро залез в теплый, пахнущий маслом салон. Сергей и Машка сидели над задним колесом, как обычно. Он помахал им рукой и плюхнулся в кресло у окна напротив, — любимое своё место, по пути пожав руку Сережки. Пожатие было крепкое, почти как железное, — Сережка Малыхин, сын офицера, мечтал стать космонавтом, и спортом занимался очень серьёзно, да и выглядел подтянуто — короткие русые волосы, густой загар, майка-тельняшка. Глаза серые, большие и внимательные, а лицо — твердое, то ли помора, то ли уже викинга. Он и в самом деле был с тех северных краев, чуть ли не из Мурманска.

Машка Орехова казалась чуть ли не его негативом, — невысокая, гибкая, с круглым и невероятно симпатичным лицом коренной сибирячки. Год назад её родители переехали из Ачинска, и едва увидев её, Димка ощутил какой-то толчок в сердце. Правда, подружиться с Машкой оказалось ой как непросто, — слишком уж сурово она, на взгляд Димки, относилась к парням, — но всё-таки удалось, и теперь, сидя с ней рядом, он ощущал в груди приятное тепло. Стало так хорошо, что дальше, казалось, уже некуда. Вот если бы эта язва Аглая ещё не называла их в глаза женихом и невестой и не говорила, что не об этом пионерам надо думать…

— Ничего не забыл? — сразу же спросила Машка с чисто женской заботливостью.

— Обижаешь, — проворчал Димка. — Я свой рюкзак на десять раз перебрал.

— Всё равно, самого --">