Зоя Александровна Туманова - Кумуш-Тау — алые снега

Зоя Туманова Кумуш-Тау — алые снега Рассказы

Сорок дней в горах бушевала метель. И ежедневно, в урочное время, выходили на сквозной, сбивающий с ног ветер научные сотрудники высотной гляциологической станции, затерянной в глубоких снегах.

...Ночь была спокойна. И вдруг в потолочный люк мешком свалился дежурный наблюдатель — Дима. Испуганные его странным видом товарищи бросились к нему. И услышали:

...на Кумуш-Тау горят снега.

О необычайном, запросто входящем в наши рабочие будни, о крепкой дружбе и мужестве повествуется в рассказе «Кумуш-Тау — алые снега», открывающем сборник.

Необычайное — вокруг нас! Оно — на тропах исследователей, никем еще не пройденных до конца, оно открывается чуткому слуху, внимательному взгляду, оно — в завтрашнем дне, томяще-интересном, как непрочитанная книга.

Об этом — рассказы нового сборника Зои Тумановой.

НА ТРОПАХ НЕВЕДОМОГО

Кумуш-Тау — алые снега

Ветер бесчинствовал сороковые сутки.

Никто уже не обращал на него внимания — кроме Димки, конечно.

Избыток воображения Димка старался прикрыть иронией:

— Наша халабуда должна выдерживать до сорока в секунду. Это мы знаем. А что, если ветер этого не знает?.. И — фьюйть?..

Вопрос был неприличный до дикости, но Артем снизошел ответить:

— Запомни, Димур, — в эти стены, кроме дюраля и пенопласта, вложена конструкторская любовь. Штука прочная, не сомневайся.

Все же он невольно наклонил голову, вслушиваясь.

За стеной творилось черт те что. Скрежетало так, будто кто-то сильный и нетерпеливый драил наждаком помутневшее стекло неба. Ему вперебой взвыли на десять голосов голодные волчата, отчаянно зацарапали злыми когтями крышу. Ветер яростно и явственно погрозился: «у-у-убью-уу!» Всю эту катавасию перекрыл железный грохот.

Свет в комнате точно вздохнул — и погас.

— Спадлючил ветряга! — пробасил Олег.

— К анекдотам о «сверх», — в темноте Димка чересчур уже нервно хихикнул. — Сверхвезенье зимовщиков — нет связи, нет погоды, нет света...

Пристанывающий его тенорок перекрыт был очередным Искандеровым взрывом:

— Обыкновенные трудности! А ты как хотел? Иллюминацию, да? Международный фестиваль на отметке три семьсот?

Судя по звукам, он уже проник в кухню и темпераментно разыскивал свечи — роняя все, что только могло грохнуть, брякнуть и покатиться со звоном.

Олег сосредоточенно дышал в углу. Посвечивая фонариком, Артем добрался до него, взялся за пушистое в свитере плечо:

— Ну, как, поколдовал? В чем дело?

— Выходной трансформатор. Обмотка. Поручила долго жить, — плечо под рукой шевелилось досадливо.

— Запасного нет?

— Где там? Спаять надо и мотать заново. Для паука работенка — виточек к виточку, тик-в-тик.

— Словом, братцы, ночной эфир ушел в зефир, — Димка подлез неслышно. Артем помолчал, что следовало понимать: «Без тебя, друг, разберемся». И снова — Олегу:

— Надолго?

— День провожусь. От силы два.

— А ветряк? — упорно сверлился Димка. — Прощай, белый свет — да? Два дела сразу делать нельзя...

— Нельзя, но — нужно, — сказал Олег.

— А вот и свечи! — перебил Артем. — Садимся, ребята. Обобщаем результаты дневных наблюдений.

— Садимся. Обобщаем! — Димка так вздернул плечи, так уткнулся в бумагу, что сразу была видна обида. Подчинился грубой силе, — так он воображает. Пепельный ершик на затылке топорщился протестующе.

«А тебе поныть хотелось? — в мыслях спорил Артем с ершистым этим затылком. — Ну и ной про себя, пожалуйста...»

В самом деле — не было ни малейшей причины бить тревогу.

Кухня — на угле, запасы есть. Свечей — хоть на десять новогодних елок. Рация два дня молчит — что ж, бывало и раньше. То разладится, то проходимости нет. Все-таки зима. Все-таки — три тысячи семьсот над уровнем моря. У ветряка лопасти разнесло — Олег поставит запасные. Не зря же он «человек-находка».

Артем посмотрел на Олега: уже что-то мастерует при свечке. Двигаются плечи, обтянутые свитером, — плечики что надо. --">