Мария Александровна Лисицына - Про ежей, пирог и конкурс

— Флорист! Эх, ты! — засмеялась она.

— Всё равно красиво. А это что за цветы? — показал я на маленькие фиолетовые сухие цветочки.

— Не знаю, — пожала плечами Ксюша, — надо у мамы спросить.

— А эти ветки ты где взяла? Чем это они покрыты? Лаком?

— Мама с работы принесла, — сказала Ксюша и сильно погрустнела.

Я решил её больше не мучать вопросами и ушёл, сказав напоследок: «Может быть, вы победите».

За вторым столом была семья Светы. Мама, бабушка и Света стояли в одинаковых фартуках, а на папе был поварской колпак. На столе были тарелки печеньем в форме листьев, пряниками в виде грибов и тыквенный пирог.

— Попробуйте наши вкусные поделки, — заученно произнесла Света и протянула мне картонный стаканчик с чаем и пустую тарелку.

— Можно брать сколько хочешь? — уточнил я на всякий случай.

— Конечно, Костик, угощайся, — ответила Светина мама и почему-то рассмеялась.

Я положил на тарелку всего по чуть-чуть. Сначала попробовал пряник. Он был красивым, но твердым и не очень сладким. Зато печенье оказалось выше всяких похвал, как будто моя бабушка готовила.

— Спасибо. А я вот только картошку чистить умею, ну, салат могу из овощей сделать, — зачем-то сказал я.

Света пожала плечами и ничего не ответила.

— Ты сама пекла? — допытывался я.

— С мамой и бабушкой.

— Здорово! А ты что делала? Тесто умеешь делать?

— Нет.

— А печенье сама формочками вырезала? Металлическими такими?

— Нет.

— Ты, наверное, за духовкой следила?

— Да нет же, там горячо, мама не разрешает.

Я жевал и думал, как выплюнуть кусок отвратительного пирога из тыквы так, чтобы этого никто не увидел. Я молчал, а Света на меня смотрела. Потом она протянула салфетку.

— Плюй, — тихо сказала она.

— Печенье классное и чай вкусный, — также тихо сообщил ей я.

— Чай я делала, — просияла Света.

Я одобрительно кивнул и пошёл дальше.

За третьим столом был огромный дом из веток, а рядом — миниатюрные деревья, собачья будка и колодец. Всё, как настоящее. Я не знаю, где Толик взял такие гладкие камешки, такие маленькие гвоздики, такие красивые веточки. Ни одного пятна клея, ни одного сучка! Мы гуляем во дворе почти каждый день, и я обычно мастерю самолёты и корабли куда лучше, чем он.

— Анатолик, — сказал я с напускной серьезностью, — ты где такой клад нашёл?

— Привет, Костик! Ел тыквенный пирог? — доверительно спросил он.

Я показал смятую в руке салфетку, он понимающе кивнул.

— У меня полный карман печенья. И сами поедим, и воробьев покормим после школы, — толкнул он меня в бок рукой.

— Так что там с кладом?

— А-а-а-а, это, — нехотя махнул он рукой в сторону поделки, — да я начал делать, папа всё ходил рядом, смотрел, критиковал. Говорит, криво, клей видно, будка больше деревьев. Забрал всё в гараж, два вечера с дядей Игорем сидели, мастерили.

— Так ты что, ничего сам не сделал? — удивился я.

— Не-а, — безразлично протянул он. — Ты это, печенье ещё возьми, они добавку дают. Мне неудобно, я уже три раза подходил. Светкина мама хохочет каждый раз, а бабушка зло как-то смотрит.

— Будет сделано, капитан, — сказал я, и мы засмеялись, потому что только вдвоем и поняли — это из одной нашей игры.

Последний, четвертый, стол был наш. Мама постелила скатерть, а на ней стояла коробка с моими картофельными ежами, рябиной, листьями и яблоками. Я посмотрел на стол хлориста, выпечку и осенний двор Толиного папы.

Даже тыквенный пирог был лучше моих ежей. Они были маленькими, кривыми, косыми, неказистыми, и совсем не похожими на настоящих. Я отошел от них подальше и сел к столу, за которым пили чай и болтали мои одноклассники.

Пока учительница проводила конкурсы, я поглядывал на жюри, изучавшее каждую поделку. В жюри была незнакомая учительница, красивая старшеклассница и чья-то мама. Они что-то бурно обсуждали и подписывали грамоты.

Потом началась церемония награждения, и Вера Семёновна сказала, что сейчас объявит победителей. Мы все, кроме Толика, нервничали. Ксюша аж немного подпрыгивала на месте.