Наталия Александровна Кузнецова - Дело об украденном перстне

видаку — мне его Сашка Ведерников дал. А потом у себя в комнате в шахматы играли.

— А почему же вы ко мне не зашли, если дома были?

— Ты же позже нас явилась, вот и должна была сама к нам зайти.

— Сено к лошади не ходит, — высокомерно произнесла Лешка. — Какая у меня нужда к вам ходить? И потом, я думала, что Артем еще гуляет.

— С кем ему гулять-то? Он какую-то мымру на станцию проводил и назад вернулся. А ты-то что там делала так долго?

Услышав слово «мымра», Лешка обрадовалась и стала отвечать на вопросы брата более миролюбиво.

— Рома, я ходила к Дику, ты же знаешь.

— Вот уж никогда бы не подумал, что этот пес поддается дрессировке. Раньше его даже Маргарита боялась. Помнишь, как она к нему миску с едой шваброй пододвигала?

— Больше не боится, привыкла давно. И он к ней привык. А у нас с ним особые отношения. Ты думаешь, я его дрессирую? Вовсе нет. Я его просто люблю, и он это чувствует. Его, наверное, никто никогда не любил. Теперь уж и не узнать, у кого он раньше жил и как к нему там относились. Алена же его притащила только для того, чтобы он ее тайник в будке охранял.

— Да, история та еще была! — поддакнул Ромка.^[1] Лешка вспомнила, как однажды зашла к Маргарите Павловне. Это было в одно из воскресений месяца два тому назад. Зашла просто так, потому что с начала весны они с Ромкой очень часто ездили к Артему на дачу в выходные дни, и после того, как вся их компания подружилась с этой приветливой пожилой женщиной и ее племянником, она довольно часто их навещала.

В тот раз Лешка, как обычно, подошла к калитке, и Дик встретил ее громким лаем. Она, как всегда, с опаской поглядывая на собаку, пробежала мимо, а он, посмотрев ей вслед, вдруг жалобно-прежалобно заскулил. Лешка тогда вернулась и, не испытывая ни малейшего страха, подошла к псу и положила руку на его лохматую голову. Дик закрыл глаза и громко вздохнул. Вот так они и обрели друг друга — девочка и собака. С тех пор она с нетерпением ждала выходных и праздников, чтобы встретиться со своим лохматым другом. А как только начались каникулы, и вовсе поселилась в дачном поселке под названием Медовка. Но, если честно, не только из-за Дика…

— Эй, ну и что же дальше? — прервал ее размышления брат. — Пошла ты к Дику, и… Почему так долго у него была?

— Мы с ним гуляли, вы нам еще по дороге попались. Забыл, что ли? Артем со мной пошел Дика отводить. Я думала, что мы с ним вместе вернемся, а он…

— А что, он? Он сказал, что эта Илона сама попросила проводить ее на станцию. Что тут такого? А ты чего ж с ними не пошла?

— Еще чего! — дернула плечом Лешка. — Ему захотелось с ней пойти, он и пошел, а мне и у Маргариты Павловны было интересно.

— Что интересного со старухой-то сидеть?

— Ромка, ты же сам к ней с удовольствием ходишь. И к племяннику ее, А вчера вообще особый случай был.

— Какой еще случай?

— Бабка этой Илоны, оказывается, давняя подруга Маргариты Павловны. Вернее, не подруга, а сокурсница. Они в институте вместе учились, в одной группе. И лет сорок не виделись, представляешь? А ведь обе в Москве как жили, так и живут. Евгения Семеновна ее зовут. На вид ну прямо Шапокляк — подбородок дальше носа, но, по правде сказать, не глупая. Они весь вечер свое прошлое вспоминали. Оказывается, в молодости у Маргариты Павловны был роман с одним французом. Только время такое было, начало пятидесятых годов, короче, они говорили: странное время. ;

— Сейчас тоже страшное.

— Вот-вот, Шапокляк тоже так сказала. А Маргарита возразила, что нельзя то и это сравнивать. Сейчас денег у многих нет, терроризм процветает, мафия развелась… Все это очень страшно. Но зато люди свободны: читают что хотят, ездят куда хотя встречаются с кем хотят. А тогда за иностранцев замуж почти никто не выходил — это знаешь как осуждалось в обществе! Шпиономания была жуткая. Когда француза этого в чем-то там заподозрили, Маргариту за такое знакомство чуть из Института не исключили, а отца ее чуть с работы не сняли. Могло все быть и гораздо хуже. К тому же еще и мать у этого француза была русской эмигранткой, об этом тоже тогда узнали. В общем, такое завертелось! Но кончилось довольно мирно, ему пришлось уехать обратно во Францию, а она вышла замуж за своего Балалейкина, который все про них знал, но решил ее спасти. Вот и предложил ей руку и сердце. Любил, наверное… Д потом профессором стал. Она прожила с ним вместе почти сорок пять лет, но своего Жан-Жака — так того француза звали — --">