Андрей Анатольевич Трушкин - Банда во временное пользование

Средиземноморском побережье Африки, когда там возникла римская колония Ифрикия.

Мишка бекал, мекал: ну, не успел он прочитать вчера учебник, заигрался в футбол с ребятами, а потом срочно делал письменные задания, а до устных как-то вот ни руки, ни глаза не дошли. Ну и, что называется, в воспитательных целях, влепила тогда училка Мишке большую жирную двойку прямо в журнал. Немудрено, что в расстроенных чувствах, так сказать, обиженный историей Мишка, проходя мимо Валеркиного портфеля, выставленного в проход между столами, со всей силы пнул имущество новичка, будто футбольный мяч.

Удар вышел мощным. Портфель отлетел почти до конца класса, теряя по пути ручки, фломастеры, учебники и тетрадки Валерки.

Естественно, что за эту выходку Мишка схлопотал еще одну пару, на этот раз по поведению. Две двойки в один день — в этом было что-то пророческое. Но тогда ни Мишка, ни Валерка об это не думали. Они понимали, что на перемене будет драка.

Едва учительница попрощалась с классом и выскочила куда-то по своим учительским делам, как Мишка подошел к Валеркиному столу, еще раз двинул ногой многострадальный портфель новичка, за что тут же и получил кулаком в ухо. Мишка был покрепче худенького очкастого Валерки, и поначалу знатоку Пунических войн крепко досталось в солнечное сплетение и в левую скулу. Валерка и хотел было прекратить бой, да от удара ничего не мог сказать, только разевал рот, словно поверженный гладиатор, который просил о пощаде. Раздухарившийся Мишка решил добить его — дикой кошкой кинулся на Валерку, еще даже не зная, что он сейчас сделает с этим очкариком-отличником. Однако очкарик ухитрился перекинуть Мишку через бедро, упал на пол вместе с противником и зажал его руками так, что у Мишки в глазах потемнело. На этот раз пришлось бы просить пощады инициатору драки, но не зря же Мишка целый год ходил в секцию дзюдо. Он начал выворачиваться из захвата и, вероятно, скоро бы освободился, но новичок сообразил, к чему идет дело, на мгновение ослабил захват и снова сжал руками противника. Но теперь уже одна его рука охватывала Мишкину шею, прижимая ее к ножке стола. И сколько ни пытался скинуть Мишка новичка со спины, у него ничего не получалось: уж слишком тяжелым был стол. Мишка потел, кряхтел, даже рычал от негодования, но сдвинуть одновременно и Валерку, и стол не мог. Столы им в класс поставили на удивление массивные. Наконец Валерка прошипел ему на ухо: «Ладно, давай, ни твоя ни моя не взяла».

— Иде-ет, — прохрипел Мишка, который от натуги стал красным, словно развернувшийся бутон пиона в огороде.

Валерка и Мишка встали и принялись отряхивать с одежды пыль. Толпа, увидев, что продолжения захватывающего поединка не будет, тут же начала редеть.

В остаток большой перемены Мишка пошел в буфет, чтобы, что называется, заесть неприятности. Валерка двинулся туда же по тому же делу. И надо же было такому случиться, что единственное место, которое было не занято, оказалось около Мишки. Валерка, опасливо косясь на недавнего противника по школьным единоборствам, подсел к нему. Как-то само собой, слово за слово, выяснилось, что мальчишки увлекаются компьютерами, дзюдо, радиотехникой, да к тому же и тот и другой играли на трубе.

— Вот здорово! — воскликнул Мишка, услышав эту новость. — Так ты, наверное, и в нашу музыкальную школу будешь ходить?

— Ну да, буду! — подтвердил Валерка. — Только моя мама еще деньги за школу не заплатила. Как квитанцию принесет, так и пойду.

— Вот здорово! — отставил в сторону недопитый стакан с компотом, в котором кувыркалась червивая черносливина, Мишка. — Значит, сможешь в нашем оркестре играть.

— А у вас есть оркестр? — удивился Валерка.

— Есть! — подтвердил Мишка. — Ну, конечно, до Глена Миллера нам пока еще далеко, но «Чаттанугу-чучу» мы иной раз так бацаем, что колонны в Доме культуры дрожат.

С того разговора Мишка и Валерка стали, что называется, не разлей вода. Они и гулять ходили вместе, часто вместе готовили уроки и, естественно, играли в одном оркестре музыкальной школы. Прошла всего пара лет, а мальчишкам казалось, что они знают друг друга целую вечность.

В тот день из череды вечности, когда друзья, как обычно, пришли в школу и плюхнулись за одну парту во втором ряду у окна, ничто не предвещало кардинальных изменений в их судьбе. Однако этим, ничем не примечательным сентябрьским днем в Москве произошли два события. Они, словно смерч, должны были втянуть --">