Юлия Крюденер , Анна Лион - Евангелист Иван Онищенко

Всем сердцем приветствую графа Федора Петровича, Вас, детей Ваших и всех, кто близок и дорог благородному сердцу Вашему. До свидания.

Где Осипов? Не попал ли он в число друзей моих, которым было запрещено всякое сообщение со мною? Храни его Господи. Т. Шевченко".

Кончив читать, Нечипуренко аккуратно сложил письмо друга, поцеловал его и уложил все снова на место. А Онищенко сидел, весь отдавшись осмыслению того, что прослушал. Путь к Богу сложен, горист, но какой определенный и блаженный. Страданиями человек приходит к истине.

- Ну, - сказал Онищенко, - давай вместе воздадим славу Богу нашему, и ты будешь спать. А я потом еще посижу, попишу за столом, за которым Тарас писал "захалявные" свои книжечки.

Солдат, укрывшись одеялом, скоро уснул, а Иван еще долго писал дневниковые записи. Всю дорогу, не совсем регулярно, но сочно описывал он свою жизнь в пути. И слал почтой в родную Основу дорогой тете Кате. Пусть знаю! простые люди, что он жив, здоров, Господь сопутствует ему.

Уже совсем рассвело, когда Онищенко вышел из ворот Орского укрепления. На востоке небо полыхало пламенем поднимающегося светила. На душе у Ивана было сложное чувство печали и радости. Но радость была сильнее. Он любил Бога, людей, все живое, и в этом была жизнь.

Глава 21. Сапожник Авдеич

Вечерело. Проходя тесной улочкой города Есиль, Онищенко стал думать о ночлеге. В полуподвале одного из домов он увидел бородатого старичка, сидевшего за сапожным столиком и чинившего обувь. Чем-то родным, знакомым повеяло на Ивана. Сколько он просидел вот так же за столом, сколько добрых дум прошло в его голове за таким занятием. И он, спустившись по трем деревянным ступенькам, постучал в дверь. Старичок приветливо сказал:

- Милости просим, заходи, гостем будешь.

- Мне бы, дедушка, переночевать где. Не пустишь ли меня к себе?

- Я и то ладно. Я живу один, постель у меня есть и щи в печке горячие.

- А у меня в сумке хлеб, - сказал Иван и почувствовал себя как дома.

Закончил старик работу, убрал верстачок и пригласил путника к столу. Поели щи, попили чай с сахаром и разговорились. Онищенко кратко рассказал о себе, кто он и куда направляется, а старичок поведал свою историю:

- Была у меня старуха, моложе меня немного. И был у нас сын. Старуха померла, когда сыну было двенадцать лет. Очень горевал я, но время загладило боль. Вся радость моя был Петька, сынишка. И сапожному делу учился, помогал мне, и в церкви на клиросе пел. Да заболел он и тоже помер. И затосковал я очень, даже на Бога роптать стал: за что меня, Боже, так наказываешь, что я сделал настолько недостойного? И в церковь перестал ходить, и даже руки на себя хотел наложить.

Но однажды Бог послал мне на ночлег, вот как тебя, старичка. Шел он в монастырь Богу помолиться. И рассказал я ему о своем горе, о том, что ропщу, что жить не хочется. И сказал он мне, что это от того так, что неправильно я живу, что только о себе думаю. А надо думать о Боге, о том, как помочь другому, как приютить да накормить бездомного, голодного. Тогда, говорит, и на Бога роптать не станешь, и жизнь полюбишь. И когда он уходил, подарил мне маленькое Евангелие. Вот оно. И стал я читать его. Думал читать по праздникам, а как стал читать, так и каждый день читаю. Прочту немного и работаю. И на сердце легко стало, и про мытаря, и про бедную вдову, и про доброго самарянина. Потом помолюсь на ночь и, как дитя, засыпаю.

Слушал Иван старика, и слезы сами текли по его щекам. Как верно все, какая все правда.

Было уже поздно, когда два человека, Иван Онищенко и старичок-сапожник Кузьма Авдеич стали рядом на колени и изливали в молитве свою радость мыслить и жить по пути, указанному Спасителем в Евангелии. А утром старичок рассказал Ивану:

- Лег я вчера после молитвы и долго что-то не спалось. Все думаю о том, что читал сам и о чем ты мне говорил. И стал думать о том, как у фарисея Христос сказал Симону: "Ты воды Мне на ноги не дал... и целованье Мне не дал". Ах, -думал я, -да приди Ты ко мне в дом. Я Тебя накормлю, напою и ноги умою! Стал уже засыпать, когда из угла как бы голос слышу: "Завтра приду к тебе". Подивился я, думаю: стар уже стал Кузьма Авдеич, такое тебе слышится.

Выслушал Онищенко старика и сказал ему:

- Авдеич, если есть у тебя много заказов и ты мало сил имеешь, давай я у тебя поработаю денек, другой, помогу тебе. Я молод, дело это знаю.

- И то дело, - одобрительно сказал сапожник.

Сварил Авдеич --">