Ирина Павловна Кирпичникова - Красный башмачок

Ирина Кирпичникова Красный башмачок

Семейные новеллы

Деревенский мечтатель

Мальчишки были похожи на мокрых нахохлившихся Воробьёв. Они стояли на кочках у самой дороги и напряжённо ждали.

Герасим пришёл позже всех. Поэтому и досталось ему самое невыгодное место: далеко от ворот. Когда будут выкликать, могут и не заметить. Эх, надо было пораньше проснуться!

Потолкаться у кожевенного завода его надоумила Марфа, дальняя родственница, у которой он квартировал. Герасим искал работу. Но пока неудачно. И тут, вишь, сколько оказалось желающих.

Герасим оглядел мальчишек. Щупленькие, плохо одетые, с бледными худыми лицами. Было им лет по одиннадцать-тринадцать. Герасим заметно от них отличался. Хоть и невелик ростом, но крепко сложен. Ладный армячок на нём лихо подтянут ремешком. На голове мохнатая баранья шапка. Холщовые штаны тщательно заправлены в крепкие, густо смазанные салом сапоги.

Эти сапоги — его большая гордость. Ни у одного мальчишки во всей деревне не было сапог. Ходили в лаптях, а больше босиком. Зимой и вовсе не слезали с печки — не в чем пробежаться по снегу. А для Герасима родители заказали сапоги у бродячего кимряка — телушку-однолетку продали. И всё-то ради его учёбы.

Славилось когда-то обувным промыслом в Тверской губернии село Кимры. И нынче всякого бродячего сапожника называли кимряком.

Герасим тоже собирался стать кимряком — вот только заработает деньги на свою мастерскую да научится делу. Для этого он и приехал в город.

Новенького сразу унюхала собака-попрошайка: от него исходил приятный запах свежей соломы, тёплого хлева и чего-то неповторимо уютного.

Собака подняла на Герасима морду: глянули голодные, полные отчаяния глаза. И у парнишки сжалось сердце.

Он хотел погладить её. Но она тут же отскочила.

— Чего боишься-то, — заметно окая, произнёс Герасим. — Не трону… Как тебя кличут? — И сам ответил: — Небось Бедолага? Как же по-другому. Бедолага ты и есть.

Шерсть на собаке скаталась, бока ввалились, хвост был поджат под самое брюхо. Герасим всё-таки дотянулся до неё и почесал за ушами. Собаке понравилось: ещё никогда ей так приятно не делали. В знак благодарности она даже попыталась вильнуть хвостом. Но ничего не получилось: хвост оказался перебитым.

— Ну-кось постой. — Мальчишка принялся её ощупывать. Собака тихонько повизгивала. Но не вырывалась.

Ага, понятно. Герасим достал из-за пазухи тряпицу, оторвал от неё кусок. Потом подобрал с дороги пару щепок и прибинтовал к хвосту.

— Не горюй, — подмигнул он. — Заживёт, как на собаке!

Пока возился, в воротах появился мастер. Без лишних разговоров обошел мальчишек и четыре раза ткнул пальцем: «Ты, ты, ты, ты».

Возле новенького он остановился. «Гляди прямо в очи, не переставай улыбаться, — вспомнил Герасим напутствие матери. — Трудно отказать человеку с хорошим взглядом и доброй улыбкой».

— Ишь, белозубый! Ну иди и ты.

Герасим наскоро нагнулся к Бедолаге: «Жди меня». И поспешил за мастером.

Остальные мальчишки враз разбежались: заторопились на рынки и в торговые ряды — авось там удастся подзаработать.

А счастливчиков привели в мрачный сырой цех. В нос ударил удушливый кислый запах.

— Кхе, кхе, кхе, — неудержимо раскашлялся Герасим. Слёзы выступили из глаз. Ничего более противного ему не доводилось нюхать.

Всё помещение занимали огромные деревянные лохани и чаны, наполненные тёмной жидкостью. В узких проходах между ними застыла чёрная слизь. Плесень покрывала стены.

Рабочие в длинных кожаных передниках таскали на шестах кипы мокрых кож и раскладывали их по лоханям. Другие, распластав кожи на наклонных козлах, с усердием скребли их длинными резаками. Вокруг летели кожаные стружки и липкие брызги.

Ребят подвели к низенькой грязной скамье у печи.

— Скидывай сапоги, — скомандовал мастер.

Мальчишки разулись и без стеснения начали высоко закатывать портки. Глядя на них, и Герасим снял свои новые сапожки, аккуратно сложил их подошва к подошве и, выбрав место почище, прикрыл армячком.

— Старшой, куда загонять мальчишек? — крикнул мастер кому-то.

Появился старичок в надвинутом на лоб картузе и круглых железных очках.

— Сейчас попробуем. — Он нагнулся над низким чаном, где в буром киселе лежало нечто мерзко-скользкое. Взял в --">