Одри Альветт - Кусачая книга

дверь. В её голосе явственно прозвучали удивление, неодобрение, а также вопрос «Что это ты здесь делаешь?» и распоряжение «В твоих же интересах объяснить всё побыстрее!». Так явственно, что Джун могла бы без труда всё это записать и даже расставить знаки препинания.

– Чарли здесь? – спросила она.

– Чарли? – удивлённо повторила Цезария.

– Ваш сын. Он ведь пропал, да?

– У меня нет сына. Это моя мать пропала, и мне нужно многое сделать, чтобы её найти. У неё не всё в порядке с головой, наверное, она заблудилась.

Джун на миг стиснула зубы. Она совсем забыла про чары, которые Мангустина и Чарли навели на Цезарию. Их целью было избавить мать от чрезмерных переживаний за судьбу сына, но заклинание сработало слишком хорошо, и Чарли просто-напросто исчез из памяти директрисы. Это нисколько не облегчит поиски.

– Почтенная Мелисса тоже не вернулась? – предприняла вторую попытку Джун.

– Вы знаете мою мать?

– Да, и вашего сына тоже.

– Повторяю: у меня нет никакого сына.

– Неужели? А кто тогда живёт во второй спальне на втором этаже?

– На втором этаже всего одна спальня… Во имя четырёх шабашей, а это ещё что?!

Джун вздрогнула, услышав эти слова. Откуда Цезария взяла подобное выражение? Впрочем, она не успела продолжить эти размышления, потому что увидела, что испугало директрису: Тряпуля выбралась из сумки и теперь ползала по вымощенному красной плиткой крыльцу.

– Эта страхолюдина живая! – взвыла Цезария. – Я сейчас же вызываю дератизаторов!

– Нет, подождите!

Джун вломилась в дом без разрешения. Она оказалась в захламлённой гостиной, заполненной картинами Цезарии: они стояли на мольбертах, лежали, сваленные как придётся. Обычно Цезария отдавала предпочтение абстрактной живописи, но со свеженаписанной картины на Джун смотрело человеческое лицо, притом до боли знакомое.

– Это он, ваш сын Чарли, – заявила она. – Хотя, по правде говоря, он вовсе не такой урод.

– У меня нет сына! – нервно огрызнулась Цезария.

Между тем Тряпуля уже начала карабкаться по ступенькам лестницы и очень быстро добралась до лестничной площадки.

Цезария и Джун побежали следом за ней.

– Надеюсь, эта тварь не опасна!

Тряпка энергично протискивалась в щель под дверью комнаты Чарли.

– Она… исчезла в стене?! – потрясённо пролепетала Цезария.

Джун озадаченно уставилась на директрису. Выходит, Цезария даже не видит дверь в комнату сына? Джун поколебалась, потом решила, что всё равно ничего здесь не узнает, а наведённые Мангустиной чары слишком мощные и разрушить их не получится.

Кроме того, в комнате Чарли Тряпуля на своём месте.

– Я пойду, мадам Вернье, – сказала Джун.

– Вы же не оставите меня одну с этой… с этим существом?! Это же вы его сюда притащили!

– Не подходите к ней, когда она в плохом настроении, и время от времени ставьте ей ведро с водой. Обычно она не пытается задушить спящих людей.

– Но… подождите! Джун Бурдонкль, я требую, чтобы вы… о чём мы только что говорили? – Внезапно у Цезарии Вернье сделался чрезвычайно озадаченный вид.

Джун бросила на неё сочувственный взгляд и ушла.

Изначально она намеревалась вернуть Книгу мага почтенной Мелиссы – незаметно положить на стол, – но потом передумала.

Накануне вечером Джун осмотрела Книгу и пришла к выводу, что она живая – в этом не было сомнений. Казалось, Книге не нравится, когда к ней прикасаются. С другой стороны, Книга позволяла себя читать, самостоятельно переворачивая страницы. Внутри было записано множество заклинаний. Возможно, одно из них позволит Джун вернуть Чарли.

1. Кого люблю, того и бью

Обратный путь в Тэдем, город магов, занял очень мало времени. Похоже, сами академики магию не экономили.

Запряжённая лошадьми белая тыквина тряслась по покрытым лужами ноябрьским дорогам.

В салоне экипажа находилось четверо пассажиров: один взрослый и трое подростков.

Судья Денделион правой рукой строчил отчёт о событиях сегодняшнего вечера, а левой небрежно сжимал дорогу. Весьма непростое заклинание, но маг справлялся с ним без всяких видимых усилий, словно виртуозный музыкант, способный сыграть самую сложную партию по памяти, почти не заглядывая в --">