Рудольф Эрих Распе - Вечера барона Мюнхгаузена

султанских пчел. Ранним утром мне приходилось выгонять их на луг, где они питались соками полевых цветов, а к вечеру вновь загонять их в ульи. И вот однажды, когда начало темнеть, к ужасу своему я заметил, что в стаде моем недостает одной пчелы. Бросившись на поиски ее, я набрел на такую сцену: два медведя, повстречав мою пчелу, напали на нее и собирались, по-видимому, растерзать ее, чтобы воспользоваться ее запасом меда. При мне не было, разумеется, никакого оружия, кроме маленького серебряного топора, являющегося отличием султанских сторожей.

С перепугу, запустив моим топориком в медведей, я прицелился слишком высоко, и топорик, взлетев вверх, зацепился за краешек серповидной Луны и повис на нем. Хорошо, что я вспомнил тотчас же о турецких бобах, которые в своем росте достигают поразительной высоты. Взобравшись по стеблю такого растущего боба, я без труда достиг края Луны, но найти мой топорик среди этого лоснящегося отблеска пространства, признаюсь, мне было нелегко. Все же, в конце концов, я разыскал его в куче золотистой соломы и хотел было спуститься тем же путем вниз, когда, к ужасу своему, убедился, что стебель боба засох и для спуска уже не годился.

Выручила, как всегда, изобретательность, не покидающая меня в несчастьях. Я сплел веревку из соломы, прикрепил к рогу Луны и начал спускаться. Когда веревка кончилась, я топором отрубил верхний конец ее и привязал его к нижнему. Таким образом, то и дело обрубая и подвязывая веревку, я оказался уже в нескольких милях от земли, когда подпорченная этими махинациями веревка не выдержала, и я полетел на землю.

Удар был настолько силен, что я своим телом вырыл яму саженей десять в глубину, и, чтобы выкарабкаться из нее, мне пришлось ногтями выдолбить в земле ступени. Но все же я благополучно снял с Луны свой серебряный топорик и вернулся к своим обязанностям без всякого урона.

Гораздо больше интереса для вас, друзья мои, представит, вероятно, мое второе путешествие на Луну, во время которого мною сделано было много в высшей степени любопытных научных наблюдений. Некоторые из них я постараюсь изложить вам, так как память моя, за исключением, быть может, самых ничтожных мелочей, сохранила их в должной неприкосновенности.

Один дальний мой родственник, назначивший меня своим наследником, захотел проверить россказни Гулливера о людях необычайной величины и, зная мою точность в изысканиях и записях, наметил именно меня для выполнения этой миссии. Я лично не поклонник Гулливера, так как не люблю никаких преувеличений, но, не имея возможности отказать почтенному моему родственнику в его просьбе, я сел на корабль, отправляющийся в Южный океан.

Как это часто бывает в океане, на нас налетел страшный ураган и поднял наш корабль на чудовищную высоту над обычным уровнем воды. На этой высоте мы и оставались до тех пор, пока новый шторм не раздул наших парусов и не погнал нас вперед среди туманов и облаков небесного свода. Несясь таким образом, мы увидели вдали огромное круглое и блестящее пространство и спустя некоторое время, найдя удобную гавань, пристали к нему. Это была Луна. Под нами расстилалась территория с городами, реками, горами и пр., в которой мы без труда признали покинутую нами Землю.

Начну с обитателей Луны. Прежде всего – они не рождаются, а вырастают на деревьях. Это очень красивые деревья, с листьями телесного цвета и с большими стручками, в которых и таится будущее человечество Луны. Когда стручки созревают, их собирают и складывают про запас. Желающий иметь детей бросает эти стручки в кипящий котел, после чего твердая оболочка раскрывается и на свет выходят маленькие живые существа. Надо вам заметить, что деревья, дающие человеческое потомство, бывают разных пород: из одних выходят адвокаты, из других – солдаты, из третьих – священники, из четвертых – клоуны, и так далее. Каждый ребенок, вылупившись, тотчас же начинает упражняться в своем занятии и – к радости того, кто бросил в котел стручок, – вскоре достигает значительного совершенства.

Средний рост жителя Луны можно считать саженей в пять. Для еды ему необходимо тратить меньше усилий, чем нам, так как у него нет надобности в жевании: пониже груди, с левой стороны, у него имеется отверстие, открыв которое, он вкладывает пищу прямо в желудок. Затем отверстие закрывается, и до следующего месяца обитатель Луны сыт. Таким образом, прием пищи производится им только 12 раз в год. Нашим гастрономам и --">