Клавдия Владимировна Лукашевич - Барин и слуга

рассказывали, что такой-то не любит цветов.

Когда Михей Захарыч слышал, что человек скучает или расстроен, он всегда советовал:

— Ботаникой бы занялся… либо в микроскоп посмотрел… Хандра бы и прошла. Не любят дельного занянтия, вот и скучают…

Если Михей Захарыч приходил покупать что-нибудь в магазин, он непременно спрашивал вещь зеленого цвета или «где побольше зеленоватого».

— Зеленый цвет — хорошо, — говаривал он. — Летом — деревья, трава тоже зелененькие… Весело!..

По этому поводу у них с барином в квартире преобладающий цвет был зеленый: занавески на окнах, мебель, абажуры на лампах — все было зеленое. Михей Захарыч даже ухитрился купить своему барину халат с зелеными отворотами и кистями, зеленое одеяло, зеленую чашку для кофе и столовый сервиз белый с зелеными ободками.

Если кто-нибудь указывал профессору на его пристрастие к зеленому цвету, он шутя отвечал:

— Нельзя иначе… Мой Захарыч не позволит купить что-нибудь другого цвета… Зеленый цвет — господствующий в природе, и мы ему поклоняемся.

— Полезно для глаз… — замечал Михей Захарыч.

Андрей Иванович с Михеем Захарычем уж много лет жили на одной и той же квартире. Дом этот принадлежал вдове-генеральше, которая жила со множеством собак в отдельном флигеле. Старушка генеральша очень дорожила тихими и аккуратными жильцами.

— Я у них, как у Христа за пазухой, — говорила она. — Да и безопасно мне. Все-таки мужчины в доме. Я ими, как брильянтами, дорожу.

Андрей Иванович и Михей Захарыч тоже очень дорожили своей квартирой. Они считали себя в доме чуть ли не хозяевами и распоряжались всем, как хотели. На дворе, на пустопорожнем месте, Андрей Иванович развел прелестный садик, устроил там грот и фонтан. Много трудов и забот было положено барином и слугою на этот сад, много часов проводили они тут весною, летом и осенью, — сажали какие-то редкие кусты, необыкновенные цветы. И каждый кустик, каждое деревце были для них как нежно любимые, взлелеянные дети.

Квартира Новоселова состояла из четырех комнат. Одна была спальня хозяина, другая — столовая, третья — комната Михея Захарыча и четвертая — угловая, самая большая, светлая, как фонарь, — была любимая комната барина и слуги и называлась лабораторией. Михей Захарыч называл ее «наша лаботория»: иначе выговорить ему казалось трудно.

II

Раннее утро. Осеннее солнце тускло глядит своими холодными лучами в маленькую столовую Новоселова. Андрей Иванович в халате сидит в кресле у окна. Отхлебывая короткими глотками кофе, он читает газету. Кругом хотя и просто, скромно, но чисто и уютна. Мебель в столовой легкая, гнутая, на окнах цветы, по стенам гравюры, изображающие пейзажи. На двух диванах, стоящих у стен, лежат неубранные постели. Видно, что кто-то тут ночевал.

Михей Захарыч озабоченный ходит по комнате с вицмундиром на руке, смахивает пыль и про себя разговаривает:

— Сегодня вторник… Значит, одна лекция у нас в «ниверситете» и две на курсах… О листьях, говорил, будет читать… А на курсах-то про клеточку… Так и принесем из «лаботории»…

Он скрылся в соседнюю комнату и скоро вернулся оттуда с двумя узкими, длинными коробками, с книгами и с футляром в руках.

— Андрей Иванович, пора… — сказал он, посмотрев на часы.

— Сейчас, Михеюшка, сейчас. Вот только фельетон дочитаю…

— После дочитаете… Извольте манишку одевать, — не допускающим возражений тоном говорил слуга и останавливаясь перед барином.

— Ну, хорошо, давай, — добродушно откачал Андрей Иванович, принимая из рук слуги манишку. — Что, бишь, я тебе хотел сказать? — припоминал он, потирая себе лоб рукой.

— Чтоб я вам листья принес?

— Да, да… Верно, Михеюшка. Спасибо, что напомнил…

— Вот книги… Тут атлас, а тут листья… Разные засушены, — указал Михей Захарыч на белые коробки.

— Что-то я еще хотел сделать?! Такая память, просто беда! Сгубила меня эта рассеянность!

— Хотели препараты приготовить… О клеточке будете читать… Тут и микроскоп и стеклышки.

— Так, так, Михеюшка! Ты у меня золото, а не человек… Пропал бы я без тебя, — говорил Андрей Иванович, проворно развертывая какие-то стекла и осматривая в футляре микроскоп.

Михей Захарыч стоял около него серьезный и сосредоточенный, с вицмундиром в руках, выжидая удобного случая. Как только он заметил, что барин оторвался от работы и задумался, он быстро протянул ему вицмундир.

--">