Слав Христов Караславов - С папой на рыбалку

швам переполненный рюкзак, к рюкзаку приставлены удочка и садок.

Мне приходится надевать рейтузы и тёплый свитер, на ноги я натягиваю зимние сапоги. Всё это по настоянию мамы.

Мы быстренько позавтракали и вышли на улицу. Молчаливые дома казались строже и выше, чем обычно. Мы торопливо обошли детскую площадку, обогнули киоск и очутились на трамвайной остановке. Там было пусто. Но палатка уже открылась. Папа купил две сдобы и два марципана. Вдруг послышались шаги, и из темноты выплыла фигура ещё одного рыбака. Я невольно обратила внимание на то, что ранец у него очень потёртый и старый, а выцветшая шляпа до того захватана, что лоснящиеся пятна на ней видны даже при тусклом свете уличного фонаря. Незнакомец подошёл к нам в тот момент, когда папа закуривал, и жёлтый огонёк осветил его лицо.

— Желаю удачи! — по-свойски бросил он.

— И вам также! — ответил папа.

— Куда?

— На Чепинцы.

— За окунем, что ли?

— Там посмотрим…

— Чепинцы вам ничего не сулят! — убеждённо заявил владелец захватанной шляпы. — Один пескарь. Махните-ка вы лучше на И́скыр. Там, у моста, целую торбу можете натаскать.

— И туда доберёмся. Нынче мы вот с малышкой да ещё с одним дружком. Так, ради баловства! — начал объяснять папа, и в его голосе зазвучали извинительные нотки.

— Если усача хотите поймать, поезжайте на Палика́рию! Вот где настоящий усач водится! — Незнакомец не удержался, чтобы не показать традиционную рыбацкую мерку — где-то между кистью и локтем. — В прошлое воскресенье я вытащил шестьдесят четыре штуки.

Мы слушали разинув рот и, конечно, верили каждому его слову. Откуда нам было знать, что ради достоверности рыбак никогда не назовёт круглую цифру.

— А две недели назад такой ловился клень — закачаешься. Вот эта кошёлка была полным-полна, да ещё в рюкзаке немного принёс. Но мы ездили аж под Бата́к.

Мы с папой прямо-таки рты разинули от изумления. Вот это мастер! Что-то мы будем рассказывать про свою рыбалку — сегодня мне предстоит сделать первую запись. Я слушала этого человека и представляла себе, как мы когда-нибудь в таких же вот выцветших робах и захватанных шляпах тоже будем небрежно говорить:

«Велика важность, в прошлое воскресенье мы поймали двадцать три карпа».

Но ни я, ни папа ещё не знали, что когда речь заходит о карпе, то счёт ведут не на штуки, а на килограммы. Рыбак ограничивается одним-двумя карпами, зато каждый весит четыре-пять кило. Век живи, век учись!

Итак, подошёл первый трамвай. Нас было только трое, но пока мы доехали до Крытого рынка, вагон наполнился до отказа. И были в нём одни рыбаки. Какой-то толстяк с седыми усами, сидящий спереди, обернулся к папе и спросил:

— Вы на озёра?

— Да нет. Тут, рядышком. А что?

— Экипировка у вас по меньшей мере дня на два. Вот я и подумал, что вас форель позвала.

Только сейчас я заметила, что такого огромного рюкзака, как наш, нет ни у кого. У всех остальных они неказистые, с запасом на один день, а многие и вовсе без рюкзаков — только с удочками да садками. Одеты все были очень легко. Кто в резиновых сапогах, кто в сандалиях или кедах. Только один рыбак был в охотничьих сапогах с завёрнутыми книзу голенищами. Он рассказывал своему другу, что собрался на Алдоми́ровское озеро и что ему придётся побродить по камышам.

Возле Крытого рынка нашим глазам открылась целая выставка рыбачьих костюмов, удочек, чехлов, садков…

— Алдомировское озеро.

— Стру́ма!

— Фу-ты, такого окуня ты и во сне не видал.

— Пе́тырч! Возле свинофермы.

— Вы на белого червя?

— Только на белого. У тебя что?

— Мамалыга. И немного навозного.

Названия снастей, водоёмов, рыб самых разнообразных так и сыпались со всех сторон. Окунь, пескарь, усач, карась, карп, клень, бычок, плотва, форель штуками и килограммами.

Пока мы ехали на «двойке», я окончательно убедилась, что в Софии живут одни рыбаки. И оставалось только удивляться, что мы так поздно присоединились к этой основной части городского населения.

Военное кладбище. Там, у памятника Неизвестному солдату, нас ждал дядя Рангел. Он был одет так же, как папа, только вместо тирольской шляпы на голове у него была соломенная шляпа с большими полями.

— Борислав! Какой же ты копуша!

Дядя Рангел ворчал по поводу нашего опоздания, хотя, как оказалось, первый автобус на Чепинцы отправился только через полчаса.

— Червей везёшь? — спросил папа.

— Везу.

— А --">