Василь Федорович Хомченко - Боевая тревога

стали оглядываться на своего одноклассника Сашу Михалева.

– Так это ж наш дом, – воскликнул Саша. – Там тогда дедушка с бабушкой жили!

– Выходит, Саша, я у тебя давно побывал в гостях.

Мы засмеялись, а генерал продолжал дальше:

– Поблагодарили мы учителя, попрощались с ним и его дочкой и пошли к твоему, Михалев, дому. Подошли, видим: у сеней стоит солдат, притопывает ногами. Видно, замерз и, чтобы согреться, подпрыгивает и бьет себя по бокам локтями. Поверх шинели какая-то хламида наброшена. Решили снять часового. Я сам пополз к нему. Ночь была темная, сыпал снежок. Подполз близко, и как только часовой, стоя ко мне спиной, начал прыгать, я вскочил, обхватил его сзади, зажал рот. Подскочили ребята, оттащили часового подальше от дома. Я начал расспрашивать у него, кто в доме. От него мы узнали, что в комнате слева спит майор. Ребята втолкнули в рот часовому кляп, чтобы не закричал, связали веревкой руки. Втроем вошли мы в дом. На кровати спал офицер. В изголовье лежал портфель, на спинке кровати висел пистолет в кобуре. Мы заткнули офицеру рот, потом тихонько вынесли во двор. Прихватили его одежду и, конечно же, портфель. На улице обули, одели майора и вместе с солдатом повели. Идем цепочкой, посередине бредут пленные.

К своим пришли по той же дороге. Правда, в одном месте нас обнаружили, начали обстреливать из минометов, одного разведчика в руку ранили. Но вернулись все. Вот так…

Генерал подошел к окну. Из нашего класса хорошо видны и кирпичный завод, и тот конец улицы, где когда-то в доме Саши Михалева генерал брал «языка». Был хорошо виден и восточный берег реки Синей. Это оттуда наши танки ворвались в Копаличи… Мы понимали, что генерал как бы проверял свою память, сравнивал увиденное им сегодня с тем далеким военным временем.

Генерал снова вернулся к столу.

– На следующий день, – сказал он, – мы пошли в наступление. Танки с десантами пехоты обошли Копаличи по болоту и ударили по фашистам с тылу. Удар был неожиданным, и фашисты не успели сжечь деревню. Не останавливаясь, с ходу освободили в тот день еще десяток деревень…

Генерал посмотрел на Нину Ивановну, развел руками:

– Вот и все.

Мы захлопали в ладоши, вскочили с мест, но учительница усадила нас за парты.

– Вопросы есть?

Руки подняли все. Я не удержался, первым спросил:

– А с девочкой и с Иваном Петровичем вы встречались в тот день?

– К сожалению, нет. Встретились с ними только после войны. Иван Петрович умер в сорок седьмом. Человек он был больной.

– А девочка, кто она? Где живет? –зашумел весь класс.

Генерал улыбнулся, посмотрел на учительницу. Я догадался и крикнул:

– Это была наша Нина Ивановна!

– Правильно, – ответил генерал.

– Ура! – закричали мы, выскочили из-за парт, бросились к учительнице. Поднялся такой гам-крик, что из соседнего класса прибежала учительница Вера Андреевна узнать, что у нас происходит.

А мы удивлялись: ну и Нина Ивановна, это надо же, молчала, не рассказывала. Учит нас, рассказывает про разных фараонов, королей, а про себя – ни слова.

– А вы боялись, когда шли к нашим? – спросили девочки.

– Очень боялась, – призналась учительница.

Генерал поднял руку, все затихли.

– И еще что-то скажу. Командование наградило Ивана Петровича орденом Отечественной войны, а маленькую Нину медалью «За отвагу».

– Ура! – снова закричали мы.

Прозвенел звонок, и урок истории в нашем классе кончился.

НОЧЬЮ ПОД СОЛНЦЕМ

Был уже одиннадцатый час вечера, но Алеша не спал, как не спали все дети этого приморского заполярного городка. И солнце не заходило и не зайдет, будет низко плыть над сопками и морем всю ночь, до самого утра, а утром начнет подниматься вверх. Так за сутки и обойдет все небо по кругу, не прячась за горизонт ни на минутку. Потому что это июнь, а он здесь без ночной тьмы и без звездного неба над головой.

Алеша сидел на замшелом валуне и смотрел на море. Глухо и лениво бормотало оно, хотя ветра не было. Неподалеку от берега, словно комки морской пены, покачивались на воде сытые чайки, по-ночному некрикливые и медлительные. Им бы, как и Алеше, надо бы спать, да не спится – светит солнце, глаз не сомкнуть, а вокруг соблазнительно кишмя кишит рыба, кипят от нее отмели и заводи… Напротив Алеши, у самой воды, сидя на раскладной брезентовой табуретке, старый моряк удил рыбу. Он был действительно стар, лицо, иссеченное мелкими морщинами, высохло, как коралл, --">