Канни Мёллер - Я - Янис

скучать!

— Ерунда! — смеется он. — Что ты сочиняешь! — он толкает меня, и я шлепаюсь рядом с ним на кровать.

Мама входит со стопкой выглаженной одежды в руках и видит нас.

— Что же это такое! Давайте-ка собирайтесь скорее!

Она смотрит на нас, потом опускает стопку одежды на пол и садится на кровать рядом со мной и Заком. Господин Аль беззвучно прокрадывается в комнату. Он ложится прямо на выглаженную одежду и лижет лапы.

Я смотрю на маму, у нее немного усталый вид.

— Красивые были похороны, — говорит она.

Некоторое время мы сидим молча, мама гладит нас обоих по щекам. Это так торжественно, как прощание.

— А что с Никласом? — спрашиваю я.

— Каким Никласом? — спрашивает Зак.

— Мы приятно провели время, — отвечает мама. — Но дальше, наверное, будем видеться только в семь одиннадцать. Может быть, еще сходим в кино.

— Ладно, — говорю я. Кажется, примерно ясно.

Когда сумки, наконец, были собраны, и настала пора спать, я, конечно, не могла заснуть. И Зак тоже. Он ворочался и вертелся так, что кровать скрипела.

— Что с ним сделают? — прошептала я.

— С кем?

— С Адидасом.

— Наверное, отдадут в другую семью. Не знаю. Здесь точно не оставят. Спи!

— Ладно.

Но заснуть было не так-то просто. Сначала я думала об Адидасе. Сможет ли он измениться, если переедет в другое место. Я надеялась, что да. Потом я стала думать о Глории, а потом о господине Але. А вдруг мама не будет отпускать его на охоту за мышами? А вдруг он впадет в депрессию? Сначала не стало Глории, теперь еще и я исчезну.

Я встала и набрала номер мобильного, который оставил Альфред. Он сказал, что господина Аля можно взять с собой.

— Он может жить с тобой, со мной или с верблюдом, — зевнул Альфред. — Все образуется. А если у него есть талант, он сможет выступать с номером! Спокойной ночи!

Я отправилась на кухню и достала несколько банок кошачьих консервов. Мама сидела за столом. Перед ней стояла чашка и зажженная свеча. На стуле напротив с мрачным видом сидел господин Аль. Я рассказала ему о том, что его жизнь скоро переменится. Он зевнул.

Я забралась к маме на колени, как в детстве, и сделала глоток чая из ее чашки. Она подула на мои волосы, было приятно и щекотно. Совсем так, как в моих воспоминаниях.

— Хороший этот твой Альфред, — сказала мама. — Сегодня увидела его и поняла, что правильно делаю, отпуская тебя.

И тогда мне впервые за долгое время стало по-настоящему хорошо.

А господин Аль растянулся на столе и замурлыкал.

--">