Александр Шаров (Шер Израилевич Нюренберг) - Некоторые удивительные события из жизни Бориса Пузырькова

любит животных, но бобров особенно. Эти умные, работящие и добрые звери кажутся ему олицетворением того разумного, целесообразного и красивого, что есть в природе. Очень хорошо про это рассказано в истории бобра Седого — она есть в этой книжке. Но читая рассказы А. Шарова про животных, мы всегда чувствуем, что речь в них идёт прежде всего о человеке. Вот так и в маленькой сказке о соловье и кукушонке. И даже когда писатель сочиняет такую невероятную историю, как сказка «Старик Мрамор и дедушка Пух», мы понимаем, что Шаров написал в ней о вещах очень важных для него и для его читателей.

Видите, сколько мы узнали об авторе этой книги без всяких анкет, не заглядывая ни в какие писательские справочники. А если мы в таком справочнике прочитаем о нём, то поймём, как близко к действительности всё, что мы узнали об А. Шарове из его книг.

Александр Шаров родился в Киеве в 1909 году. Свои школьные годы он провёл в Москве, в необыкновенно интересной «Школе-коммуне», которую основал старейший большевик, друг Ленина — Пантелеймон Николаевич Лепешинский. Учился А. Шаров на биологическом факультете Московского университета. Но профессией А. Шарова стала не наука, а журналистика. Он работал в редакции газеты «Правда», исколесил всю нашу страну, летал в Арктику. Всю войну А. Шаров провёл на фронте. После войны стал писателем.

Ну, а о том, что этот писатель любит и что ненавидит, чего он хочет, ради чего он пишет, — он рассказал нам в своих книгах. И в той, которую вы сейчас прочитаете, и в тех, которые прочтёте потом.

Лев Разгон

Севка, Савка и Ромка

1

Сержант Родионов уезжал из города и сдавал свой участок старшине Лебединцеву, недавно демобилизовавшемуся из армии. Поезд уходил в час ночи. Родионову надо было ещё собрать вещи, попрощаться с товарищами и хозяевами квартиры, но, как назло, Лебединцев останавливался около каждого дома, подолгу беседуя с жильцами.

Сержант переминался с ноги на ногу, поглядывая то на смуглое от загара лицо Лебединцева, то на ручные часы, циферблат которых светился в сумерках.

— Дождь будет! — проговорил сержант первое, что пришло на ум, чтобы поторопить старшину.

Старшина вскинул голову, придерживая фуражку за козырёк, и долго, сощурив строгие серые глаза, смотрел вверх. Догоняя друг друга, с востока на запад, где ещё светился краешек неба, мчались разорванные облака. Они то совсем застилали небо, то расходились, открывая звёзды.

Лебединцев наконец взглянул на сержанта:

— Куда теперь?

— Домой, — неуверенно ответил сержант.

— Ну, раз всё осмотрели…

— Одно домовладение осталось. Километра два туда, немощёной дорогой… Вы бы завтра сходили.

— Давай как положено, — нахмурился Лебединцев. — Ты сдал, я принял.

Сержант с сожалением взглянул на свои начищенные до блеска сапоги и шагнул вперёд. Грязь захлюпала под ногами. Ветер дул в лицо. Он пытался сорвать фуражку, вытягивал из-под пояса гимнастёрку и надувал её горбом на спине.

— Ведмячье место! — пробормотал сержант, останавливаясь закурить у забора с навесом. — Раньше улица была, в войну спалили.

— И не строится?

— Да нет… Парк запроектирован. Только какой же тут парк! Сами видите — ветра. Человек не выдерживает, не то что дерево.

Дальше шагали молча. Редкие фонари освещали лужи, за которыми темнел бесконечный забор. Впереди мелькнула и стала приближаться высокая тень.

— Сержант? — окликнул хрипловатый голос.

— Он самый.

— На ловца и зверь бежит, — продолжал человек, окликнувший Родионова, платком стирая с разгорячённого от быстрой ходьбы лица капельки водяных брызг. — Происшествие произошло…

— Будь добр, старшине докладывай, Дмитрий Павлович.

— Старшине? — близоруко щурясь, переспросил говоривший. — Будем знакомы — управдом Карагинцев. Происшествие произошло шесть часов назад. У Рыбакова стекло в окне выбили. Я уговаривал: «Заявим, Пётр Варсонофьевич, завтра утром». А он ни в какую. Говорит: «Пока представители власти не прибудут, никаких мер не приму. Пусть всю комнату зальёт».

— Кто разбил? — нахмурился старшина.

— Муромцевы — Сева с Савкой.

Лебединцев и Родионов --">