Юрий Иосифович Коваль - Опасайтесь лысых и усатых. Сборник

эти двери! — сказал он. — Вот и применение бодрости! — И он пнул ногою косяк.

— Стоп, — сказал капитан. — Это уже бодрость, переходящая в варварство. Ладно, мичман, закройте глаза и считайте до двадцати семи. С окончанием счета прошу войти вон в ту открытую дверь.

Мичман послушно закрыл глаза, а капитан подмигнул мне, и мы обошли следующий дверной косяк и уселись на травку. Я достал из бушлата бутылку «Айгешата», лук, соль, крутые яйца и расставил бокалы.

Аккуратно просчитав положенное, мичман открыл глаза и вошел в открытую дверь.

— Ага! — закричали мы с капитаном. — Хренов пришел!

— Вот это дверь! — восхищался мичман. — Яйца! «Айгешат»! Вот уж бодрость так бодрость!

Мы хлебнули, съели по яйцу.

— Ну а теперь, мичман, ваша очередь ожидать нас за открытой дверью.

— Идет! Считайте до десяти и валите вон в ту квартиру напротив.

Честно прикрыв глаза, мы с капитаном досчитали до десяти и вошли в дверь, за которой таился Хренов. Он лежал на травке и, когда увидел нас, засиял от радости.

— А вот и вы! — закричал он. — А я-то давненько вас поджидаю! Скорее выкладывайте, что принесли.

— Погодите, в чем дело? — сказал я. — Мы вас встречали по-честному, а у вас даже стол не накрыт!

— А зачем его накрывать? Я же знаю, что у вас есть остатки «Айгешата».

— Мы его допили по дороге, — мрачно сказал я.

— Да как же это вы успели? — расстроился мичман. — Эх, надо было до трех считать.

Мичман поник, прилив бодрости сменился отливом.

— Все, — сказал он. — Больше я ни в какую открытую дверь не пойду.

Он уселся на песочек на берегу, а мы с капитаном прошли еще несколько дверей, и за каждой нас ничего не ожидало, кроме травы и мелких цветочков, океанской дали и прохладного ветерка.

— А это куда важнее, чем «Айгешат» с яйцами, — пояснял капитан.

— Я с вами согласен, сэр, но остатки «Айгешата» Хренову не отдам.

— Давай сами допьем его за какой-нибудь дверью.

И мы вошли в очередную дверь и чудесно позавтракали, овеваемые ветром и отделенные от мичмана десятками открытых дверей.

— Мы совсем забыли про окна, — сказал Суер-Выер, — надо бы заглянуть хоть в одно окно, посмотреть, Что там за окном. Все-таки интересно.

— Высоковато, сэр. Никак не дотянуться.

— Давай-ка я заберусь тебе на плечи.

И капитан забрался ко мне на плечи, глянул в окно.

— Ну что вы там видите, сэр?

— Много-много интересного, — рассказывал капитан. — Я вижу камин, в котором пылает полено, вазы с цветами, бифштекс с луком и девушку с персиками.

— Ну а девушка-то, что она делает?

— Улыбается, на бифштекс приглашает.

— Так залезайте в окно, а мне потом какую-нибудь веревку кинете.

— Подсади еще немного.

Капитан подтянулся, повис на подоконнике и скрылся в глубинах окна.

Я, конечно, чрезвычайно опасался, что достойный сэр свалится по другую сторону подоконника и расшибется о землю. Но подобного не произошло. Сэр Суер-Выер исчез, а окно по-прежнему висело в воздухе, и колыхались его занавесочки.

Некоторое время я растерянно стоял под окном, осознавая исчезновение капитана.

Вдруг из окна высунулась рука и кинула мне веревочную лестницу. И я полез по этому трапу наверх.

Примечания

1

В этом слове допущена опечатка, которую автор решил не исправлять (прим. автора).

(обратно)

2

Опускаю несколько строк, в которых Борис Викторович называет ряд своих изданий, да не помнит дат. — Ю. К.

(обратно)
--">