Аделаида Александровна Котовщикова - В большой семье

дневник.

Маша долго звонила по телефону.

Вместе с Машей Сахаров побывал и у Зины. Та нашла в своем дневнике запись о том, что, по сообщению лейтенанта Ермаковой, в доме на Геслеровском переулке лежит больной мальчик, которого надо доставить в стационар. Номер дома был записан, но ни номера квартиры, ни фамилии людей, у которых находился мальчик, не было.

— Ничего, — весело сказала Маша. — Я и так узнаю, на глаз. Мы с вами туда поедем…

— А можно сегодня? — спросил Сахаров. — У меня осталось три дня отпуска.

Так Сахаров шел по следам сына.

Полуразрушенный дом

— Этого я не ожидала!

Девушка быстро и виновато взглянула на майора Сахарова. От холодного ветра носик ее покраснел, она зябко передернула плечами.

— Я отлично помню, что подъезд был прямо против ворот, а этаж, кажется, третий. Тогда было трудно подниматься, но все-таки я помню, что не очень высоко. А теперь видите, что делается…

Сахаров молча смотрел на дом, перед которым они стояли.

Под хмурым, низким, затянутым тучами небом печально торчали стены с изломанными, неровными краями. В глубине тянулись железные балки и странным зигзагом висел остов лестницы…

А в другой половине дома жили. В сером воздухе тускло отсвечивали стекла окон, за ними белели занавески.

Перед окном четвертого этажа на веревочке мирно сушилась ребячья одежда.

— Как неудачно получилось! — жалобно воскликнула девушка. — Я помню, что вот тут был подъезд! А здесь лежали сугробы снега…

— Разыскать тех людей надо! — твердо сказал Сахаров. — Пойдемте к управхозу.

Управхоз, озабоченная женщина, по домовой книге старательно перечисляла всех жильцов, населявших разрушенную часть дома до того, как упала бомба. Десятка три-четыре фамилий. Но у кого из этих людей временно находился больной мальчик Алеша Сахаров, она и понятия не имела.

Прежний управхоз умер в блокаду, она здесь работает всего второй год.

— Да от кого вы мальчика брали? — допытывалась управхоз у девушки. — Неужели там у вас, в райкоме комсомола, не записано?

Маша пожала плечами и расстроенно отвернулась.

— Да вы не огорчайтесь. Непременно найдем, — сказал Сахаров и притронулся к ее плечу.

— Вы же меня и утешаете, ну-ну! — со вздохом покачала головой Маша.

Они медленно шли к воротам.

«Отпуск кончается, — думал Сахаров. — Значит, так и придется уехать, ничего не узнав…»

— Товарищ майор! А вы думаете, что те люди, у которых жил ваш сын, могут знать, где ваш мальчик? — неуверенно спросила Маша. — Ведь он потерялся уже из детского дома…

— Раз эти люди взяли к себе моего мальчика, — значит, они знали его. Впрочем… — голос Сахарова прозвучал глухо, — может быть, и на улице подобрали. Разве не помогали ленинградцы друг другу — совсем незнакомым? Тем более ребенку… Постойте! — Он внезапно остановился и окликнул проходившего мимо подростка в шинели ремесленника.

— Ты из этого дома, мальчик? — спросил Сахаров.

— И блокаду здесь жил?

— Зиму сорок первого года жил.

— А ты не знал такого мальчика — Алешу Сахарова?

— Алешу Сахарова? — Мальчик подумал. — В нашем доме что-то не припомню.

— Он жил на Гулярной, но, может быть, здесь бывал. А в блокаду некоторое время и жил у кого-то в этом доме.

Внимательно глядя в лицо майору, ремесленник отрицательно покачал головой.

Маша воскликнула нетерпеливо:

— В этом разрушенном доме жили люди, у которых в блокаду временно находился Алеша Сахаров! Там девочка была лет десяти. Глаза серые, большие… Хотя тогда у всех были большие глаза!..

— Тут Хрусталевы прежде жили. Они и теперь живут… Погодите! — Глаза у мальчика радостно заблестели. — А ведь и верно, у Оськи бывал Сахаров! Жил ли он у них, я не знаю, но бывал.

— У Оськи Хрусталева? — жадно спросил Сахаров.

— Нет, фамилия Оськи: Абелин. Только знаете, — тише сказал ремесленник. — Того мальчика, кажется, звали не Алеша.

— Ну, вот опять! Только на след напали!.. — с горечью вскричала Маша.

— А может быть, его звали… — сдерживая волнение, майор пригнулся почти к самому уху мальчика и назвал имя.

— Да, да, точно! — Мальчик весело закивал головой.

— Пойдем, мальчик, сядем где-нибудь и побеседуем, — взволнованно сказал Сахаров.

Оська

Весной сорок первого года от крупозного воспаления легких умерла Олина мама.

В тот день всё в --">