Анатолий Иванович Мошковский - Один на один

побежал вслед.

Севка быстро обернулся, но шага не прибавил.

— Погоди! — крикнул Федька. — Не видишь — я иду!

Севка шел дальше.

Федька почти поравнялся с ним, пошел плечо в плечо, повернув к нему голову.

— Привет герою! Совсем выздоровел?

Севка не отвечал. Губы его были сжаты.

— Ты что, говорить разучился? Или язык откусил? Или после такого героизма не ставишь меня ни во что?

— Что тебе нужно? — Севка бешено скосил на него узкие глаза.

Уж это было интересно. Вот здесь-то, когда Севка удостаивал его разговора, все и начиналось: откуда-то снизу подымалась удаль.

— Ничего особенного… Не каждый день увидишь на наших улицах героя.

— Убирайся, — сказал Севка.

В его голосе, в том, как он резко поворачивал к нему шею, как остро взблескивали его глаза, Федька почуял что-то новое.

Прохожий, шедший навстречу им, мог подумать, что идут плечо в плечо два приятеля и ведут обычный разговор про свои дела. Но только прохожий остался за спиной, как Федька снова начал:

— Храбрости у тебя, я вижу, хоть отбавляй.

— Чего тебе надо? — Севка вдруг остановился и в упор посмотрел на него: лицо худое, лихорадочно бледное, губы дрожат…

Ах, как подмывало Федьку в такие мгновения дать ему звучную оплеуху, ему, аккуратненькому и чистенькому! Дать обычную оплеуху — ха-ха-ха! — такую, чтобы щека загорелась, чтобы он взбесился и лопнул от злобы.

Вот стоит он перед ним, такой, казалось бы, неприступный, начитанный, всезнайка — учителя даже заискивают! А ведь все это черт те куда сползает от одной хорошей оплеухи. И такой он становится жалкий, обычный, а ведь Федьку-то, наверно, за человека не считает! Как его умник-отец: захотел — с работы погнал, захотел… Да что говорить!

Федька ухмыльнулся:

— Что мне надо? Ничего не надо… — Он зевнул и потянулся. — Скучно мне что-то… В морду, верно, давно не бил тебя… Скажи честно: хочешь получить в рыло?

Федька ждал, когда тот взорвется. Иначе бить было не так интересно и вроде даже не за что.

Вдруг Севка отскочил и принял стойку боксера на ринге: локти прижал к бокам, выставил кулаки.

— Ого, да ты и вправду героем стал! — Федька вдруг почуял прилив радости: он-то отлично знал, какой из Севки боксер. — Так ты совсем выздоровел или нет? Если нет, дам парочку оплеух, а если совсем — получишь в рыло…

— Ничтожество, — сказал Севка.

— Что я слышу! — Федька почувствовал, как в нем накапливается злость. — А ну, получай!

Не успел Севка отклониться, как сильнейшая пощечина едва не бросила его на тротуар. Он закачался и отскочил, но чудовищный удар в другую щеку свалил его.

Федька стоял над ним и ухмылялся.

— Ну, как настроение? — Он тронул его лоб носком валенка. — Хватит или еще?

Севка вскочил. Два пятна запылали на его щеках.

— Фашист!

Федька вскинул голову:

— Что ты сказал?

— Что слышал! — Севка стоял на изготовку, кулаками вперед.

— Повтори.

— Фашист, — сказал Севка.

Сказал тихо и холодно, и Федьке стало почему-то не по себе. Однако изнутри напирала и лезла злоба. Он пошел на Севку. Севка стоял на месте.

Вдруг Севка бросился вперед. Федька сделал нырок, ушел от удара и снизу стукнул его головой в подбородок. Севка отскочил, и на его лице Федька не увидел боли. Только странную ярость и бледность.

Впереди раздались голоса.

Севка поправил шапочку, плюнул и пошел дальше. Увидев, что идут простые гражданские, Федька побежал за ним. Он тяжело дышал. Его распирало от злобы. И он был счастлив: теперь он знает, что делать с этим сопляком!

— Повезло тебе, — сказал Федька, усмиряя дыхание. — Не они б — изуродовал бы.

Севка не отвечал.

Впереди опять стало пусто. Федька поставил ему ножку и стукнул в грудь. Севка отскочил и, что было совсем невероятно, ударил его ногой под зад.

— Умник! — крикнул Федька, отпрыгивая, и увидел у стены кусок антрацита. Вот бы чем трахнуть его — сразу было бы кончено, и рук марать не надо.

Федька сделал движение к этому куску.

— Трус! — крикнул Севка.

Это слово для Федьки было похуже «фашиста».

— Это я трус? — Он почувствовал, как немеют щеки.

— Кто ж еще? — Севка засмеялся.

Ничего не видя, как слепой, кинулся на него Федька. Но каким-то особым чутьем расслышал, скорей догадался — впереди кто-то появился… Не милиция ли?

Сунул в карманы кулаки и, чтобы как-то успокоиться, прошипел:

— С-с-сука…

Они пошли дальше. Федьку душила --">