Мария Владимировна Нарышкина - Вавка

челкой, которая топорщилась над самыми бровями.

— Ирка! Нет, лучше скажи, где ты, ты где запропастилась? — накинулась она на подругу. — Все мороженое растаяло. Она, видите ли, где-то бегает, а тут переживай из-за ее мороженого. Дела мне больше нет?

Хитрые, веселые глаза Ирки быстро обежали собравшихся в кружок. Вава, заметив интерес, вызванный появлением нового лица, сразу переменила тон.

— Это Ира Ухова, мой друг.

Девочкам уже начало казаться, что дети на всем стадионе — Вавкины друзья. Было обидно и немножко завидно.

— Лучший друг или первый? — спросил кто-то насмешливо. — Как там у тебя?

Почувствовав насмешку, она ответила с достоинством.

— А это уж мы сами разберемся. Ясно? Ирочка, пойдем! — и она протянула подруге стаканчик шоколадного мороженого.

Тайна

Если мать работала в утреннюю смену, Вава выходила во двор, когда на улицах еще лежали прохладные тени. Она появлялась в воротах своего дома заспанная, но уже готовая к решительным действиям. Быстрым хозяйским взглядом окидывала окрестности.

— Дядя Ваня, здрасти! — бодро крикнула она дворнику, и поле действия уже было найдено. В руках у дяди Вани были метла и большой совок, в который он сгребал окурки и желтые листья. Заметив свободную метлу, прислоненную к стене, Вава сейчас же бросилась к ней. Размашистым движением, точно так же, как это делал сам дядя Ваня, она принялась мести.

Разговор велся несложный:

— Мать в утро работает?

— Ага!

— Завтрашний день и тебе вступать?

— Ага! — бодро отозвалась Вава.

Завтра начало занятий, и Ваве нравилась взрослая деловитость вопросов, с которой дядя Ваня говорил про школу. Время от времени Вава останавливалась и, оглядываясь, любовалась своей работой. Панель была исчерчена свежими следами метлы.

Но вдруг во дворе мелькнула знакомая фигурка. И все интересы Вавы моментально переключились туда. Как ни весело здесь, но у Вавы есть свои дела. Ворвавшись в парадную, в которой только что скрылась Туся, Вава на мгновение остановилась, прислушалась. На лестнице звучали голоса. Так и есть — Туська и Генька.

Через минуту все трое сидели на окне лестничной площадки и, вразнобой качая ногами, оживленно болтали.

— Что я знаю! — сразу же сообщила Вава.

Геня, строго-вопросительно посмотрев на нее, предостерегающе нахмурилась: если Вавка собирается завести разговор о вчерашних состязаниях, то пусть лучше молчит.

Но Вава прекрасно понимала, о чем можно говорить.

— Отгадайте, кто у нас будет в этом году классным руководителем? Ни за что не отгадаете, — Вава немного помедлила, испытывая терпение девочек. Голова ее с удивительной быстротой поворачивалась то в одну, то в другую сторону так, что короткие косички шлепали по щекам.

— Александра Александровна! — выпалила она. — Здорово? — С минуту она наслаждалась впечатлением, произведенным новостью, и строго добавила: — Только это тайна. Смотрите, чтоб ни одна живая душа не знала.

Вава очень любила сенсации, и, надо отдать ей справедливость, умела их использовать. Впрочем, тайны у нее не держались, да и какой в них интерес, если ни с кем нельзя поделиться?

— Ох, девчонки, и классик у нас будет! — она даже прищелкнула языком. — Представляете: Александра Александровна — воспитатель, Генька — председатель отряда…

— Нет уж, председателем я больше не буду, — решительно перебила ее Геня, — и так с самого третьего класса, хватит!

Геня отвернулась, посмотрела вниз, во двор, где играли дети.

Сквозь запыленное стекло на лестницу падал солнечный луч. В его свете курчавые волосы Гени отливали начищенной медью. Лоб у нее большой, выпуклый, нос крепкий, с тонкими расширенными ноздрями.

Геня была уверена, что похожа на Пушкина. Ей казалось, это недаром: она непременно должна совершить в жизни что-то очень хорошее, может быть, даже великое.

Геня открыла раму и высунулась в окно. Сейчас же и Вава легла животом на подоконник. Болтая в воздухе ногами, она стала смотреть вниз. Потом несколько раз плюнула во двор, с интересом наблюдая, куда упадет плевок. Но скоро ей надоело молчать.

— Ладно, — сказала она, — все равно, Генька, выберем тебя председателем.

Геня круто обернулась.

— А я тебе говорю — председателем больше не буду. И все. Надоели мне эти читки разные да проработки. Скука смертная… Не понять, сбор это или урок… Никакого интереса.

— Так ведь в этом году и --">