Николай Иванович Букин - Север, фас!

камешек. Что же делать?

И командир роты от валуна к валуну решительно ползёт вперёд, затем вскидывает автомат и бьёт по амбразуре. И тут же с ужасом видит, как Север, плотно прижав к спине уши, помчался прямо на вражескую огневую точку. Кисляков кричит: «Север! Назад! Назад!» — хочет вернуть его — ведь он идёт на верную гибель! Но овчарку уже не остановить. Мгновение — и пулемёт замолк.

Север вспомнил, как бегал на стрельбище за мишенью, и вот…

Моряки стремительно рванулись к огневой точке и окружили её.

А Север беззвучно сполз с пулемётного окошка на камни.

Когда к нему подбежал Кисляков, то увидел невыносимо тягостную картину. Вся грудь четвероногого друга разворочена пулями. Север жалобно и глухо скулил, уже беспомощно лизал руку своего хозяина, как бы навечно прощаясь с ним. А из грустных серых глаз овчарки катились крупные, как горошины, слёзы.

— Какого пса загубили, гады! — произнёс один из автоматчиков. — И помочь ему уже нечем.

Василий в последний раз погладил своего боевого спутника и с горечью отвернулся.

Помочь, действительно, уже ничем нельзя.

Так в грозные военные дни овчарка сражалась против фашистов вместе с друзьями-североморцами.

Птичьи острова

Недалеко от Рыбачьего находятся два небольших островка.

Великое множество птиц прилетает весной на них гнездиться. Так облепят прибрежные скалы, что пятаку упасть некуда. А уж гвалт такой поднимут, что и стрельба наших пушек им нипочём! Да и некогда им обращать на нас внимание. Полярное лето короткое, а у пернатых хлопот полон рот. Надо жильё построить, высидеть и успеть вырастить пискливых детёнышей, летать их научить и подготовить к длинной трудной дороге. Так что дел им хватает.

А жили мы с ними дружно. Нередко они спасали нас от голодной смерти. Ведь гитлеровцы не только бомбили и обстреливали наш гарнизон, но пускали на дно любое судёнышко, которое доставляло на Рыбачий людей, снаряды и продовольствие. Вот тогда-то мы и шли за помощью к своим крылатым друзьям.

Моряки на лодках добирались до этих островков и с помощью верёвок забирались на обрывистые выступы скал, собирали яйца, а потом и ели их. Другого выхода не было.

Но однажды случилась беда. На островки неожиданно налетели фашистские самолёты и начали безжалостно бомбить. Насмерть перепуганные птицы разлетелись.

Немцы думали, что раз к островам временами причаливают лодки русских, значит, там что-то есть, какие-то военные объекты. Вот и бомбили. А там ничего не было. Одни кайры да чайки.

Наши лодки, конечно, перестали ходить на эти птичьи острова, чтобы не губить птиц. Бомбёжка прекратилась.

А на следующую весну птицы снова прилетели на свои острова выводить писклявых и прожорливых птенцов. Ведь пушки смолкли. Война кончилась.

* * *

Однако не все пернатые жили с нами в дружбе. Встречались среди них и недруги. Вот взять хотя бы одного из них — поморника. С виду он птица как птица, совсем как чайка, разве что клюв покрепче и погрознее. Но уж зато повадки у поморника, как у настоящего разбойника. И жить-то он предпочитает в тундре, подальше от других. Своё гнездо зорко оберегает, пикирует даже на человека, если он почему-либо окажется поблизости, обрушивается на тебя, точь-в-точь, как фашистский самолёт.

Особенно боятся поморников лемминги — небольшие полярные грызуны. Стоит только им выйти из норки и на минуту зазеваться, как откуда ни возьмись бросается с высоты на него кровожадная птица, и тогда небольшому зверьку плохо. Визжи, шипи, --">